– Намекаешь на то, что я тебя глупой считаю?

– Примерно, – вдруг поняла, что улыбаюсь. Просто улыбаюсь, с улыбкой в который раз проглядывая корявые строки.

Маг помолчал, затем проникновенно спросил:

– Но ты себя глупой не считаешь, не так ли?

– Почему же? – Я посмотрела на него. – Считаю. Больше скажу – я искренне убеждена в этом, охранябушка. Но, видишь ли, глупые ведьмы вроде меня, которые в курсе, что умом не блещут, там, где не способны взять умом – действуют хитростью, а подспорьем им служит упорство. Я не самая умная, я знаю это, я не спорю с этим, я просто живу, охранябушка, не сомневаясь, что даже за самой темной ночью, неизменно следует рассвет. А за самым сильным заклятием – следует не один, а множество путей его уничтожения.

Прищурив синие очи, маг смотрел на меня, не понимая сказанного, и в итоге произнес:

– Я архимаг, Веся, если бы эту печать можно было бы снять – я бы это сделал. Но… с ней что-то не так, и ничего не вышло. И как мне объяснить тебе, упорной, что если у меня не получилось, то и для тебя это невозможно?

Лишь лукаво улыбнулась, глянула на него, а затем спросила:

– А ты вчерась не обратил, случаем, внимания на книги, что мне водяным были переданы?

Охраняб сложил руки на груди, сел удобнее, опираясь на спинку стула, и ответил мне менторским тоном:

– Чародейские, Веся. Это сумел бы определить даже самый завалящий маг. И жаль тебя разочаровывать, но тот же самый завалящий маг так же сказал бы, и это чистая правда, что магия чародеев слабее, нестабильнее, нелогичнее и существенно уступает современной магии. Поверь, если бы эти книги представляли собой какую-либо ценность, их давно извлекли бы из тех обломков чародейских башен, что еще сохранились. Заметь, даже защиту с них я снял без какого-либо труда, и это при наличии ограничившей мою магию печати.

Покачав головой укоризненно, тихо заметила:

– Прямой ты, охранябушка, прямой как стрела, как меч, как боевое заклинание. И смотришь ты прямо в цель, самую суть видишь, да только то, что на поверхности, упускаешь. И ты прав, чародейская магия послабее современной будет, это так, однако на плечо свое посмотри, а опосля сюда!

И я открыла ему учебник чародейский.

На нужной странице, на нужной картинке.

И спросила с улыбкою:

– Зеркальце тебе дать, охранябушка?

Маг вскочил!

Схватил учебник, стремительно, стул едва не обронив, подошел к зеркалу, что во весь рост было, вгляделся в плечо, затем полуобернувшись на то, что на спине рассмотреть мог.

И остолбенел.

И вот пока он так стоял, я все так же безмятежно сообщила:

– Королевский маг этот сразу странным мне показался – законы нарушал слишком нагло, слишком уверенно, вел себя… аки самый настоящий маг, только… поначалу терпением отличился слишком долгим, такое магам не свойственно, а после в лес мой проник, пусть и с помощью ведьмака. Это не насторожило меня – другое задуматься заставило, то, что лес он покинул сам, и ведьмак ему уже не понадобился. И знаешь, может, я умом и не отличаюсь, но сообразительности хватает. Этот маг – бывший чародей. И на спине твоей чародейские проклятия, охранябушка. Я не сразу это поняла, просто искала, как печать снять, подумала, что, быть может, у чародеев способ есть, и, как видишь, права оказалась.

Маг развернулся, молча, на негнущихся ногах вернулся, вернул мне учебник, не сел – рухнул на стул.

– Ну так что? – невинно поинтересовалась я. – Доверишься мне али связать тебя придется?

Взглянул напряженно и хрипло спросил:

– Связать? Правда веришь, что сумеешь меня связать?

– Я-то? – усмехнулась. Подалась к нему и у самого лица выдохнула: – Охранябушка, родненький, я, может, и не смогу, только ты забыл, что у меня чаща есть Заповедная. Звать или сами разберемся?

Глянул на меня почти с ненавистью и хрипло выговорил:

– То есть, ведьма, выбора у меня нет, я правильно понял?

– Правильно. – Улыбаюсь все и улыбаюсь. – Охранябушка, ты пойми – оставить тебя как есть я не могу. Печать у тебя, сам видишь, нестабильная. Убивать тебя, может, и есть смысл, но я никогда на такое не пойду. Отпустить тебя – дело опасное. Ведь у тебя всего два пути. Первый: тобой или Тиромир воспользуется, или Анарион, и сомневаюсь я, что горишь ты жаждой погибнуть во имя их процветания. А второй: даже если и избежишь участи страшной на алтарь чужих амбиций возлечь, все равно ждет тебя судьба не лучше – твоя магия печать уничтожит, а вместе с ней и тебя, и то место, где ты окажешься. Так что выбора у тебя нет, тут ты прав.

Он, упорствуя, руки на груди сложил.

Сидел, долго смотрел на меня, затем напряженно спросил:

– А ведьмы? Может, у тебя есть на примете какая-то старая, опытная… которой жить надоело?

Усмехнулась, головой покачала отрицательно и честно ответила:

– Охранябушка, знакомые старые и опытные ведьмы-то может и есть, а вот безголовых, извини, нету, такая только я. Так что, звать чащу али как?

Промолчал.

То, что чаще моей он не противник, архимаг знал, и то, что призову, если потребуется, знал тоже.

И все, что ему оставалось, лишь спросить:

– И что, сегодня печать снимать будешь?

– Что ты, сегодня нет. – Я учебник чародейский захлопнула. – Сначала снять нужно проклятие. И это, охранябушка, ты бы деревяшку нашел бы себе, что ли…

– З-з-зачем? – сквозь зубы выдохнул маг.

Поднялась из-за стола, оставляя шаль на стуле, пожала плечами и, не глядя на мага, сообщила:

– Больненько будет…

– Больненько я потерплю! – почти рык.

– Больнехонько?

– Тоже.

Посмотрела в синие глаза и честно сказала:

– А зверскую боль вытерпишь?

Молча поднявшись, маг вышел. Вернулся со свежеотесанной деревяшкой, видать осталась опосля его строительных подвигов, огляделся и спросил:

– Где мне лечь?

Указала на его лежбище. Маг оценил перспективу, затем взялся за матрац, перетащил его к зеркалу, да так, чтобы лежа видеть все, что я делаю, и лег на живот. Деревяшку в рот ставить не стал, положил рядом.

А я стояла. Не знаю, кажется или нет, но когда я его в первую ночь отпаивала, вроде поменьше был, а сейчас… На спине под жуткой страшной печатью сухая рельефная мускулатура. Лежит вот он на животе, ожидая своей участи, а от чего-то у меня такое ощущение, что участь ждет не его – меня, знать бы еще какая.

– Ты не серчай, охранябушка, а я позову чащу… так, на всякий случай.

– Нет! – да так произнес, что я вздрогнула.

Ну что ж, нет так нет. В любом случае только позову – моя зловреднючая мигом тут окажется, так что пора начинать.

Я взяла тетрадь, подошла, опустилась на колени рядом с магом, тетрадь положила так, чтобы под рукой была, если что, и взялась волосы расплетать.

– А это зачем? – спросил маг, напряженно следивший за каждым моим движением.

– А я почем знаю? – ответила нервно. – У нас ведьм так – коли что-то сложное задумала, распусти волосья.

– Бессмыслица, – прошипел охранябушка.

– Примета скорее, мы волосы на удачу распускаем, – ответила я и склонилась над его спиной.

* * *

Насколько я знала, проклятие исстари с одной точки распространяется. Это как молния – дерево она сожжет, это да, но вот ударит в него в одном конкретном месте. А потому первое, с чего следовало начинать, – разыскать исходную точку. Этим и занялась. И все бы ничего, но спина у охранябушки оказалась широкая, здоровенная в общем. Я поначалу сидела с правой стороны, потом через охранябушку переползла на левую, сижу, по спине его пальцами вожу, вся в поиске, и тут раздается:

– Щекотно.

– Что? – переспросила в непонимании.

– Прикосновения, волосы – щекотно, – пояснил маг.

– Ну, извини, потерпишь. – Раздражение росло вместе с напряжением.

Я не находила. Исходную точку никак не находила. А время-то идет!

В какой-то момент плюнув на все условности, перебралась на мага, устроилась верхом на нем.

– Э-э-э ведьма, ты бы… – начал было подопытный.

К этому моменту настроение у меня было уже преотвратное, так что единственным, на что мог рассчитывать маг, было разъяренное:

– Заткнись!

Маг тяжело вздохнул, от чего я приподнялась и опустилась, и, на его счастье, заткнулся. А зря.