всегда, когда она сильно волновалась. В кабинет вошла дежурная сестра и сказала главврачу, что машина и хирург ждут ее. — Вы, пожалуйста, не уезжайте на вызов и дождитесь меня, Вера Николаевна, — и буквально выкатилась из кабинета, и было слышно, как торопливо застучали ее каблучки по коридору.

Сестра стояла у двери, прикрыв ее и держась за ручку, и с нескрываемым сочувствием смотрела на Вересову.

— Ну что вы, Мария Филипповна, так смотрите на меня?

— Вы знаете, что там произошло?

— Где?

— У Сунаевых.

— Там ничего не произошло, кроме симуляции истерики, — спокойно ответила она и стала укладывать платок в сумочку.

Мария Филипповна вздохнула и, догадываясь, что Вера Николаевна действительно ничего не знает, подошла к ней и тихонько сказала:

— Он после вашего отъезда перерезал себе вены бритвой.

— Кто?

— Сын Сунаева.

Вера снова вынула платок и на этот раз стала вытирать лоб, щеки, глядя с полным недоумением на сестру, хотя испуга на ее лице не было. Мария Филипповна подумала, что Вера Николаевна не поняла ее, и спросила:

— Вы не знали об этом?

— Впервые слышу. Чепуха какая-то. Он не мог, не может этого сделать.

— Почему вы так думаете?

— Потому что он трус…

— Вы его хорошо знаете?

— Совсем не знала. Встретилась только раз неделю назад на автобусной остановке.

Историю эту уже знали в поликлинике, и Мария Филипповна сразу поняла все.

Вересова попросила сестру узнать, куда его увезли и что с ним на самом деле.

— Мне неловко об этом спрашивать, а у вас везде свои люди.

Сестра быстро вышла, а минут через десять вернулась и, прикрыв плотно дверь, подошла к столу и опустилась на стул против Вересовой.

— Сейчас говорила с хирургом Аркадием Ивановичем. Он его принимал и говорит, что обошлось пластырем и уколом промедола, чтобы он выспался. Так и сказал. А вены целы и невредимы.

Вересова, плотно закрыв глаза, долго сидела молча и неподвижно.

— Не переживайте, Вера Николаевна. Все же хорошо.

В дверь постучали, и Вересова вскоре начала прием больных.

С работы она шла одна, не торопясь. Муж обещал приехать только в воскресенье, то есть послезавтра. Настроение у нее было испорчено и теперь уже не столько происшествием с сыном Сунаева, сколько неприятным разговором с главврачом, которая в конце дня долго читала ей нотацию о том, что, находясь в квартире больного, она обязана была придержать свои эмоции.

Войдя во двор, Вера Николаевна увидела, что окно в их квартире открыто настежь. Она сразу догадалась, что приехал Павел, и все еще не веря, что это действительно приехал он, бегом помчалась по лестнице.

У двери остановилась, перевела дыхание и осторожно вошла в небольшую темную прихожую. Из ванны доносились шипенье душа, плеск воды и знакомые покрякивания мужа, выражавшие высшую степень удовольствия.

Не зажигая огня, сняв туфли, она на цыпочках направилась в комнату, но неожиданно задела стоявший на полу чемодан, и с него с грохотом упала сетка с какими-то металлическими предметами.

— Верочка, это ты? Я только-только прилетел, — радостно закричал Павел, и было слышно, как он звонко захлопал ладонями по мокрому телу. — Я сейчас кончаю. Грей чай, Веруня, у меня мировое угощение.

— Ты же по телефону говорил, что приедешь в воскресенье.

— Не вытерпел, не вытерпел. Все сейчас расскажу.

Вера быстро переоделась, прошла на кухню и стала готовить ужин.

— Вот и я, Веруня, — вскоре появился Павел. Он был на голову выше ее, широкоплечий, статный, с добродушно-открытым и очень приятным лицом.

Он обнял жену и, целуя ее, сказал, что у него куча интереснейших новостей.

— Ты же обещал на обратном пути побывать у своих, навестить ребят.

— Просто я очень спешил. Такие новости, что и не поверишь. А ребята что! Они под надежным присмотром мамы. Пойдем, — и, взяв Веру за руку, повел ее в комнату. — Садись, закрой глаза и не двигайся.

Павел принес нарядный красивый пакет, и Вера сразу же, как только открыла глаза, догадалась, что это кофта, о которой она мечтала.

Она потянулась было к нему, чтобы расцеловать, но он остановил ее.

— Погоди, погоди. Оптом будешь целовать за все подарки сразу.

Он протянул ей босоножки и красивую, модную и дорогую заколку для волос. Вера повисла на его шее и, целуя, радовалась подаркам, как маленькая.

— А там ребятам. Показать?

— Потом. Давай ужинать, и все расскажешь за столом.

Павел выпил коньяку, а она — вина, которое он привез из Москвы. Рассказав о своих родителях, о детях, он тут же перешел к московским новостям: проект его не просто одобрен, а признан наилучшим. Речь шла о проекте застройки одной из новых площадей города.

— А академик Тельнов, Верочка, назвал мой проект оригинально-смелым, новаторским. Ты думаешь, я хвастаюсь? — Она отрицательно покачала головой. — Он потом пригласил меня к себе и долго беседовал со мной. Это такая величина, Веруня, это же наш бог! Но самое главное из всего нашего разговора с ним — он загадочно посмотрел на жену, радостно улыбаясь, — вот что: он предложил мне перейти на работу к нему в Москву.

Вера внимательно слушала мужа. Еще с первых дней их знакомства он всегда делился с ней своими планами, своей заветной мечтой построить такие здания, чтобы люди невольно останавливались перед ними. И вот теперь его мечта становилась реальностью.

— А Сунаев почувствовал, что свежий ветер подул, и сразу поддержал мои проекты. Хоть и хитрец, но силен.

Когда он немного успокоился и выпил еще рюмку коньяку, Вера не очень охотно, боясь испортить ему настроение, рассказала о происшествии на автобусной остановке. И это действительно вывело его из себя.

— Я их найду, я их из-под земли достану, негодяев. Как это можно ударить женщину! — Он подошел к жене и обнял ее за плечи. — Как они могли. Дикари. Ты очень испугалась, Верочка?

— Как тебе сказать? Не очень все-таки. По-моему, я вела себя отчаянно смело; ведь я даже дралась с ними, — засмеялась она.

Павел гладил ее по голове и, как маленькую, успокаивал, обещая во что бы то ни стало разыскать и расправиться с ними.

— Но я тебе расскажу еще одну историю. Я сегодня была у Сунаевых.

— Что ты говоришь? Каким же это образом? Он что, заболел?

— Нет, сын его заболел.

— А самого видела?

Вера утвердительно кивнула.

— Узнал?

— Какой разговор! Сиял. Готов был расцеловать, но тут жена его крутилась неотступно.

Павел громко расхохотался и, подойдя к Вере, ласково похлопал ее по плечу.

— Он в тебя тогда еще влюбился. Помнишь? Нечего крутить головой. Я же видел, как он вертелся