До самой гостиницы они ехали молча. Синеев насупившись смотрел в окно и думал, что бы все это могло значить? Вчера заказчик ему ясно объяснил – он старший группы, и Ломов с Мокроусовым находятся в полном его распоряжении. Сегодня же вдруг вырисовывается абсолютно иная картина, из которой вытекает, что он всего лишь пешка в непонятной игре.

– Надо чтобы он поднял волну, – перебил его мысли Ломов. Он почувствовал растерянность и недовольство заместителя начальника охраны банка, которые могли толкнуть обиженного Синеева на какой-нибудь необдуманный поступок. – Наш клиент уже испугался. Сейчас начнет суетиться, звонить всем, кто с ним работает. А нам только этого и надо.

Объяснение вполне удовлетворило Синеева, и он примирительно пробурчал:

– Могли бы и обсудить. Я все-таки старший.

– Нам надо поскорее закончить дело, – обернувшись, ответил Ломов. – А потом называй себя хоть старшим, хоть главнокомандующим всеми сухопутными силами страны. Шевелить мозгами желательно по ходу дела. Если мы начнем спорить по каждой ерунде, завалим всю работу. – Затем он немного помолчал и добавил: – Хозяин сказал, пока его не трогать. Я, Саня, тоже всего не знаю. Мы с тобой обыкновенные инструменты, лопаты. Так сказать, орудия производства.

Ломов свернул к гостинице и, не заезжая на эстакаду, подъехал к углу здания. Здесь он развернулся, поставил машину на видном месте, заглушил двигатель и сказал:

– Сейчас он еще разочек нас сфотографирует, поймет, что мы ребята серьезные, и надолго исчезнет. Я бы на его месте к машине ни за что не вернулся. А он парень неглупый, но знает гораздо меньше нашего. А мы с тобой, Саня, сейчас загоним его в гостиницу и поедем в гости к Владимиру Алексеевичу на Большую Переяславскую. Хорошая улица, правда, время не очень удобное. Пора уже разобраться с этим искателем чужих кладов.

– Вон он, – тихо проговорил Синеев, заметив Буздыря. – Смотрит в нашу сторону, сволочь.

– Хорошо, – ответил Ломов. – Все идет как надо.

Вишневое «вольво» отъехало от гостиницы только через полчаса после того, как Буздырь туда вошел. Ломов решил немного выждать, на тот случай, если администратор ресторана захочет проверить, на месте ли его преследователи. Но Буздырь не появлялся, и Ломов дал задний ход. Чтобы не маячить перед фасадом, он почти вплотную к стене скатился на дорогу и повернул к проспекту Мира.

Машину Ломов поставил рядом с переулком, соединяющим проспект с Большой Переяславской улицей.

– Жека, – впервые за все время знакомства по имени назвал его Синеев. – Я чего-то не понимаю. Мы что, будем его сейчас брать?

– Зачем он нам нужен? – спокойно ответил Ломов. – Владимир Алексеевич останется здесь.

– Это ты собираешься его среди бела дня и без всякой подготовки? – Глаза у Синеева сузились, а голос сделался издевательски-ехидным.

– Саня, ты делай свое дело, а я сделаю свое, – повернулся к нему Ломов. – Пойди, прогуляйся. Найдешь белый «мерседес» 16–32, посмотри, где и как стоит, что там напротив. В общем, разберись в обстановке. Только не светись и не возвращайся той же дорогой. Лучше обойди. И еще, Саня, очень тебя прошу, не устраивай истерики и не задавай глупых вопросов. – Последнюю просьбу Ломов высказал таким тоном, что его напарник счел благоразумным подчиниться.

Синееву очень не нравилось, что Ломов не посвящает его в свои планы, отдает ему приказания, а главное, не спрося даже совета старшего, рискует его головой. И все же он безропотно выбрался из машины, закурил и отправился на Большую Переяславскую, отыскивать автомобиль Владимира Алексеевича. Он прекрасно понимал, что основную, куда более опасную, работу, сделает Ломов, а потому на разведку должен был идти кто-то другой, то есть он.

Синеев вернулся где-то минут через сорок. Он забрался на переднее сиденье, развернул большой пакет с гамбургерами и протянул его Ломову.

– Давай подкрепимся. А то неизвестно, когда еще получится.

– А водички взял? – спросил Ломов.

– Взял. – Он отдал пакет Ломову и достал из карманов две банки кока-колы. – На этих гамбургерах, что б они сдохли, можно язву заработать.

Они начали перекусывать и, расправившись с гамбургерами, Ломов поинтересовался:

– Машину нашел?

– Да. Стоит прямо за конторой, под деревьями. Наверное, под своими окнами ставит. Напротив – узкий проход между домами. За ним – глухой двор. У кирпичного забора мусорные бачки. Так что перемахнуть ничего не стоит. Если полезешь через забор, выйдешь на этой стороне, вон там, между желтым домом и магазином. – Ломов посмотрел, куда указывал напарник, и в знак того, что он понял, кивнул. – Это лучше, чем по улице обегать. Но мы же окна не знаем. Черт его знает, на каком он этаже? Ты ж на дерево не полезешь?

– И не собираюсь, – удивленно посмотрев на Синеева, ответил Ломов.

– А зачем нам машина? Ты что, хочешь зарядить ее? – остервенело скомкав пакет, спросил Синеев. Он давно уже ожидал, что Ломов поделится наконец, как это будет выглядеть, но тот как будто и не собирался этого делать.

– Нет, такой шум нам ни к чему. Я сейчас пойду, а ты садись за баранку. Двигатель не глуши, дверь не закрывай, от машины не отходи, с прохожими не заговаривай, – монотонно перечислял Ломов. – Нажми на сцепление, включи скорость и жди меня. Как только я сяду в машину, отпустишь педаль…

– Ну ладно, хватит, – оскорбился Синеев. Обидел его не столько сам инструктаж, сколько тон, которым говорил Ломов. Он объяснял ему словно ребенку и даже по очереди загибал пальцы.

– Тогда я пошел, – сказал Ломов и выбрался из машины. Синеев сразу же занял его место и сделал все, как ему было сказано.

Расхлябанной, неторопливой походкой Ломов добрался до прохода между домами, свернул в заросший старыми акациями дворик и быстро осмотрел его. Он увидел замшелый кирпичный забор, к которому примыкали гаражи, и вспомнил, что об этих гаражах Синеев не сказал ему ни слова. Вправо уходила тропинка, которая поворачивала как раз к Большой Переяславской улице. По этой тропке он добрался до небольшого ухоженного сквера с цветущей клумбой посередине, прошел его насквозь и через арку попал наконец