– Где и во сколько? – спросил Буздырь.

– Давай в скверике у Калитниковского кладбища. Это за Птичьим рынком. Знаешь?

– Знаю, – ответил Николай.

– Там посредине есть заасфальтированный пятачок с лавочками. Ну вот, побродим под деревьями, сходим на кладбищенское озерцо. Разговор может получиться долгий, а что б тебе не было скучно, я захвачу бутылочку армянского коньяка и чего-нибудь закусить. Люблю там гулять. Когда-то жил рядом. Через час – успеешь?

– Успею, – ответил Буздырь.

– Тогда до встречи.

Николай вернулся в машину, закурил и на какое-то время погрузился в собственные мысли. Леша, боясь побеспокоить начальника, молча ожидал распоряжений. Он думал только о том, как бы выпутаться из этой непонятной, а потому еще более страшной истории, в которую его втянул Буздырь. То, что он уже стал участником каких-то дьявольских событий, у Леши не вызывало сомнений, и он лишь искал удобного момента, чтобы уговорить отпустить его. А Николай смотрел прямо перед собой и пытался проанализировать разговор с Федором Ивановичем. Ему не давало покоя, что этот старый пройдоха назначил встречу не в ресторане и не в номере, а в глухом скверике, да еще после того, как стемнеет. За все время знакомства они никогда не встречались на улице, правда, сейчас Буздырю это было только на руку. «Что там могло измениться? – размышлял он. – Где Федор Иванович откопал таких странных заказчиков? И вообще кто он такой? Выпьем коньячку. Он же не пьет, зараза. Паршиво. Все паршиво и ничего не понятно».

– Может, я поеду? – осмелился прервать его мысли Леша. Он хотел было еще раз упомянуть о гостях, но решил, что на фоне убийства Владимира Алексеевича это будет выглядеть слишком несерьезно. – У меня с утра живот болит. Давай, я возьму себе тачку, а завтра заберу машину? Позвонишь мне, куда подъехать.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Николай. – Смотри, завтра на работу не опаздывай.

Обрадовавшись, Леша так быстро выскочил из машины, что Буздырь усмехнулся:

– Да ты не суетись, – снисходительно проговорил он. – Тебе-то чего волноваться?

– Честное слово, раз десять уже в сортир бегал, – даже вспотев от стыда, начал оправдываться Леша. – Вчера чего-то…

– Понятно, понятно, – махнул рукой Николай. – Принеси пивка и поезжай. «Хейнекен», пару бутылок.

– Ага, сейчас, – кивнул Леша.

Этот молодой исполнительный официант чем-то нравился Буздырю, и, отпустив его, он почувствовал себя великодушным. Неплохой психолог, каким и должен быть опытный администратор, он легко читал на лицах людей и более сложные чувства. А уж страх, да при том, что он не один год занимался отъемом денег у должников, Николай видел во всем его многообразии.

Леша принес пиво, просунул его в окошко и замялся. Видно было, что ему не дает покоя та поспешность, с которой он выпрыгнул из машины, но уж здесь Буздырь ничем помочь ему не мог.

– Ну, я пойду? – спросил Леша.

– Давай, – ответил Николай и вдруг мрачно добавил: – Я через час встречаюсь с человеком, за Птичьим рынком, у кладбища. Если напьюсь, оставлю машину там. В общем, завтра позвоню и скажу.

Буздырь и сам не сумел бы толком ответить на вопрос, зачем он сообщил Леше о времени и месте встречи. Он прекрасно понимал, что пьянки сегодня не будет. Но инстинкт подсказывал ему: хотя бы кто-то должен знать, куда он уехал и где, в случае непредвиденных неприятностей, искать его – Буздыря, а не этот раздолбанный «жигуленок».

Оставшись в одиночестве, Николай перебрался на водительское сиденье и, почти не отрываясь, выпил бутылку пива. Вечером отсюда до Птичьего рынка можно было доехать за пятнадцать-двадцать минут, но он решил заявиться туда пораньше, чтобы оглядеться, допить оставшееся пиво и на всякий случай получше изучить пути отступления. Об этих путях Буздырь подумал с самого начала. Он старался отогнать от себя нехорошее предчувствие, но оно словно заноза все время напоминало о себе. После убийства Владимира Алексеевича Николаю казалось, что за каждым поворотом, за каждым углом его поджидает по вишневому «вольво» с невидимыми преследователями внутри, и этот образ автомобиля-убийцы начисто лишал его самообладания. Время летело быстро, двигатель давно уже работал, а Буздырь все никак не мог решиться выехать из своего безопасного укрытия.

Всю дорогу до Птичьего рынка Николай отчитывал себя за малодушие и убеждал, что все закончится хорошо. К разговору с Федором Ивановичем он уже был готов. Буздырь решил соглашаться на любые условия, но прежде обо всем рассказать Федору Ивановичу и попросить разобраться с «охотниками». Собственно, ему нужно было лишь сообщить преследователям, что он все понял и вышел из игры. Он почему-то был уверен, что Федор Иванович сумеет не только отвести от него беду, но и дать ему «охранную грамоту» на будущее. Николай чувствовал, что за этим внешне непримечательным человеком стоит большая сила. В конце концов, пока что ничего не произошло, Буздырь только попытался стянуть у кого-то из-под носа жирный кусок, но вовремя одумался и готов отойти в сторону.

Николай свернул в абсолютно пустой проезд между Птичьим рынком и сквером, подогнал машину вплотную к железобетонному забору и заглушил двигатель. Вдоль низкой чугунной оградки газона стояло не менее десятка автомобилей. Благодаря фонарям отсюда сквер просматривался насквозь почти до самого кладбищенского забора. Место встречи было достаточно хорошо освещено, но между площадкой со скамейками и машиной лежало не менее ста метров темноты. Она-то и пугала Буздыря.

До встречи оставалось десять минут, и Николай решил выпить вторую бутылку пива. В это время со стороны улицы показалась серебристая иномарка. На большой скорости она доехала до ограждения, повернула направо и передком втиснулась между двух «жигулей». Буздырь замер с открытой бутылкой пива в руке, но очень скоро выяснилось, что автомобиль не имеет к нему отношения. Из серебристой «ауди» выбрался мешковатый, здоровый мужик и принялся осматривать свою «игрушку». Не глядя по сторонам, он закрыл ее, осмотрел колеса и любовно погладил капот.

Через пару минут владелец «ауди» ушел к ближайшему дому, и Николай, усмехнувшись про себя,