Затем он блестяще сыграл роль счастливого владельца иномарки. Он сделал это так правдоподобно, что Ломов беззвучно рассмеялся. А через несколько минут из «жигулей» выбрался администратор ресторана и направился прямо к «ауди». Со стороны видно было, что Буздырь боится. Его выдавала крадущаяся неуверенная походка и резкие движения головой, когда он осматривался.

Как Ломов и ожидал, Буздырь прошел совсем рядом с ним, поскольку серебристая иномарка не вызывала у него опасений. Когда же администратор «Буревестника» остановился за ближайшим кустом, Ломов опустил стекло и выстрелил ему в колено. Пуля попала точно в чашечку, и страшная боль не позволила жертве позвать на помощь или быстро сориентироваться – достать оружие.

Выскочив из машины, Ломов на ходу махнул Синееву рукой и кинулся к Буздырю. Он ударил его рукояткой пистолета по темечку, подхватил обмякшее тело под мышки и потащил к машине. Синеев подоспел как раз, когда Ломов запихивал его на заднее сиденье. Он помог втолкнуть Буздыря в машину и устремился было к передней дверце, но Ломов быстро обшарил карманы Буздыря, бросил Синееву ключи и скомандовал:

– Забери из машины его вещи. Потом сядешь с ним. Наденешь ему наручники и свяжешь ноги. В сумке – липучка, заклеишь рот, потом спихнешь вниз.

Ломов сел за руль, дождался возвращения Синеева, и вскоре «ауди» мягко отъехала от оградки, а затем выскочила на улицу.

Буздырь очнулся от острой боли. Он не сразу понял, что с ним произошло и где он находится. В голове монотонно гудело, нога горела непереносимым огнем, а лежать было так неудобно, что он попытался поменять положение. Но Синеев заметил, что администратор ресторана очнулся и пнул его ногой.

– Тихо, сволочь. Лежи спокойно, а то еще раз получишь по чайнику.

– Что, проснулся? – посмотрев в зеркало, спросил Ломов.

– Зашевелился, – ответил Синеев и обратился к Буздырю: – Что, может, подушечку дать?

Узнав в своем похитителе владельца новенькой серебристой «ауди», Буздырь застонал и закрыл глаза. От боли ему трудно было собраться с мыслями, и все же Николаю сделалось так страшно, что он снова едва не потерял сознание. «Федор, гад Федор! – подумал он. – Федор послал „охотников“? Неужели он связан с этими деньгами? Или они меня выследили? Тогда где Федор?»

Буздыря привезли на ту же дачу, где убили Лену. За то время, пока они добирались, Николай так измучился от ужаса и боли, что перестал нормально соображать. У него сильно подскочила температура, он ослаб и часто впадал в беспамятство – стонал и сучил здоровой ногой. В таких случаях Синеев приводил его в чувство пинком или затрещиной, но вскоре Буздырь перестал на них реагировать.

На даче произошла небольшая заминка – Буздыря решили поместить в ту же каморку, но там все еще лежал труп Лены. Тогда Синеев отволок администратора ресторана на террасу, а Ломов поднялся на второй этаж и застал Мокроусова полулежащим в кресле. Голова его покоилась на груди, из руки свисал телевизионный пульт, а напротив по телевизору шел боевик. Похоже было, что Мокроусов пьян в стельку, но уснул недавно – фильм не успел закончиться.

Оглядев столик, заставленный фужерами и ополовиненными бутылками со спиртным, Ломов подошел к Мокроусову, одной рукой взял его за подбородок, а другой чувствительно похлопал по щеке.

– Серега, – позвал он. – Просыпайся.

– А? – испуганно вскинулся Мокроусов. Увидев Ломова, он сразу успокоился, глаза у него увлажнились, а лицо сделалось пьяным и по-детски капризным. – Что, я уснул?

– Проснулся? – миролюбиво спросил Ломов.

– Да, – поднимаясь с кресла, ответил Мокроусов. – Задремал чуток. Яму я выкопал. Еще кого-нибудь привезли?

– Тебе что было сказано сделать? – Ломов отошел на шаг, взял Мокроусова за плечо и развернул к себе.

– Сейчас сделаю. Я выкопал…

Он не успел договорить, потому что Ломов довольно сильно ударил его кулаком в нижнюю челюсть. Здоровый Мокроусов отлетел в угол комнаты, опрокинул напольную вазу и растянулся на полу во весь рост.

– Если ты еще раз нажрешься во время работы, тебе придется потратить очень много денег на зубного техника, – бесстрастно проговорил Ломов. – Ты что, не понимаешь, чем мы занимаемся? Ты, бывший мент, не соображаешь, что будет, если мы проколемся? – Ломов медленно приближался к лежащему Мокроусову, и тот на всякий случай решил пока не вставать. Он лишь приподнялся на локте, провел рукой по разбитой губе и вытер окровавленную ладонь о брюки.

– Не пачкай портки кровью, придурок, – остановившись, сказал Ломов. – И кто тебя только послал? Ты же завалишь все дело. Ладно, вставай, иди вниз. Протрезвеешь, мы еще поговорим.

Мокроусов мгновенно поднялся, на секунду замешкался, а затем подошел к столику с выпивкой. Не выпуская Ломова из виду, он взял бутылку с водкой и на его удивленный взгляд виновато пояснил:

– Смочить. Кровь течет.

– Ох ты, несчастный, – неожиданно рассмеялся Ломов. – Решил обеззаразить рану? Чтобы не было заражения крови? Может, тебя в больницу отвезти?

– Да ладно, Лом, – вполне трезво проговорил Мокроусов. – Меня не предупреждали, что надо будет закапывать. Не могу я трезвый жмуриков на себе таскать. – Он вылил в ладонь немного водки и приложил к кровоточащим губам. – Ты можешь, а я нет.

– А зачем же ты на это дело подписался? – удивился Ломов.

– Деньги нужны, – без обиняков ответил Мокроусов.

– Ладно, иди занимайся делом, – примирительно сказал Ломов и уселся в кресло, откуда совсем недавно вытащил Мокроусова. – Мы привезли ее дружка, Буздыря. Зараза, ну и фамилия. Смотрите, не показывайте ему девку. Устройте его в этой же комнатушке. Сделаете, позовете меня.

Мокроусов пошел вниз, и Ломов добавил ему вслед:

– Да, перетяните ему ногу повыше колена. А то еще помрет раньше времени от потери крови. И водки дайте. Лучше говорить будет.

После того как Мокроусов освободил каморку, Синеев втащил туда Буздыря, уложил его на топчан и приковал к трубе. Николай был очень бледным, тихо постанывал и все пытался найти для раненой ноги положение, при котором она бы не так болела.

Сделав свое