– Благодарю, Аполлон Григорьевич.

– За что, друг мой?

– За то, что спасли Иволгина. Мог ненароком придушить. Это Срезовский послал его за приставом.

Лебедев легонько обнял друга:

– Не хочу знать, кто такой Срезовский, но вам верю. Иволгин тоже человек подневольный, за место держится. Пахнет как ведро одеколона. Пойдёмте проветримся. Может, каплю всемогущей «Слезы»? У меня в саквояже имеется.

40

– А может, составите мне компанию, поедем в мертвецкую Мариинской больницы, вскроем молодое женское тело, недурно проведём время.

Они стояли на углу Большой Садовой и Екатерингофского. Аполлон Григорьевич пребывал в одном из лучших своих настроений: игривого гения. После «Слезы жандарма» на морозе – обычное дело.

– Ей около тридцати пяти, – ответил Ванзаров. – Вы определите точно.

– Значит, не желаете копаться в трупе вместе со стариком Лебедевым. Что ж… А вы теперь куда?

– Надо доложить господину Шереметьевскому об успехах розыска.

– Они что, есть? – брякнул Лебедев и пожалел.

Ванзаров наградил тяжёлым взглядом. К шуткам был не расположен:

– Куртиц опасался за жизнь Ивана.

– Проговорился всё-таки купчишка?

– Увёз сына в Москву и поселил в частном доме на Пресне.

– И что с того?

– Если бы кто-то захотел найти Ивана в Москве, достаточно обойти пять лучших гостиниц первого разряда. Портье сообщит о жильце. А в частном доме поди найди.

Аполлон Григорьевич согласился: задумано умно.

– Куртицу угрожали? – спросил он.

– Сегодня он получил сообщение, что экономка убита. С точным местом, где находится тело. Куртиц сразу приехал в Юсупов сад.

– Куражится убийца, дерзит.

– Куда опаснее: показывает, что держит обещания.

– Куртица предупреждали, что Иван погибнет. Он не поверил. Увидел его тело, испугался за Митю и Алексея, приказал замять дело. Первая реакция отца.

– Почему же поменял мнение?

– Вероятно, в субботу получил новую угрозу: «Ваш сын убит, на очереди следующие». Если не исполните наше требование и так далее. Куртиц счёл, что отступать некуда. Обозлился. Включил связи. Шереметьевский испортил воскресенье вам и вызвал меня.

Криминалист понимающе кивнул:

– Чем купца коньков могли шантажировать?

– Фактов нет. – Ванзаров вынул ключ. – От какого замка может быть?

У Лебедева хранился ящик замков и ключей к ним. Коллекция собиралась по местам преступлений для обучения вскрывать замки разных типов. Чтобы знать, как это делают воры. Ржавый ключ он повертел в руке без интереса и вернул Ванзарову:

– Накладной замок для небольшого склада или сарая. Модель старая, заводская, шестидесятых годов. Такие уже не выпускают. Делали в Нижнем. Откуда ключик?

– Был в кармане убитой.

– Она ведь горничная или кухарка. Вечно таскают с собой связку ключей.

– При ней не было связки. Только этот ключ. Сын Куртица уверен, что в их доме таких замков нет. – Ванзаров сунул ключ в карман пальто. – Аполлон Григорьевич, что обнаружили?

Обычно в таком случае Лебедев набивал себе цену, устраивал небольшой спектакль. После ударов, какие получил Ванзаров, ему стало совестно. Хотя очень хотелось.

– Предупреждаю, выводы не порадуют, – сказал он, покачивая саквояжем. – Начнём с простого: в склянке с надписью «ванильный сахар» – ванильный сахар. Проверил самым верным инструментом: моим языком. Довольно вкусный.

– Как объяснить приступ Бранда?

– Ничего удивительного, друг мой. В современной медицинской науке появился термин: аллергия. Помощник пристава не переносит ваниль. До этого не попадался. Теперь будет знать. Предупредите, чтобы не нюхал ваниль, может плохо кончиться.

– Благодарю, – ответил Ванзаров. Логика охнула и простилась с верным и надёжным звеном. Вместо него зияла дырка. – Что с сигарами?

– Вынужден разочаровать. Та, что целая, вовсе не толстый «Упманн». Вернее, этикетка похожа, но это подделка.

Новый удар Ванзаров принял героически:

– Почему подделка?

– Настоящий «Упманн» состоит из нескольких слоёв табака высокого качества. Знаменитый сладковатый вкус даёт особый лист наивысшего качества, который завернут в середине. В вашем образце – один вид табачного листа, самый дешёвый. С виду похоже, но, если раскурить, знаток сразу поймёт подмену. По сигарной коробке окончательно видно: на днище нет фирменного клейма. Умельцы забыли прожечь. Фальшивку делают в Варшаве. К нам завозят контрабандой. В магазинах, конечно, не возьмут, но у жуликов найти всегда можно.

– Благодарю. Что с прикуренной сигарой?

Аполлон Григорьевич позволил себе театральную паузу. Небольшую. Из небольшого театра.

– Вам не понравится, – наконец доложил он. – На глубине второго и третьего слоя табака синеродистого калия нет совсем. Никаких следов. Нет и в виде целых кристалликов, как я предполагал. Но… – Тут взялась новая пауза. – Верхний лист пропитан синильной кислотой. Что неудивительно: садовый рабочий, ныне покойный, нагрел сигару дымом и теплом ротовой полости. Синеродистый калий стал ядом. Понимаете, друг мой?

Ванзаров не отличался тугодумством. За что его не любили чиновники сыска.

– Температуры рта недостаточно?

Лебедев утвердительно качнул головой:

– Если кристаллы синеродистого калия каким-то образом воткнули в верхний лист сигары и погибший фигурист этого не заметил, то на морозе от нераскуренной сигары последствия были бы не такие трагические.

– Ивану должен был попасть яд с сигары.

– Должен был, – слишком легко согласился Лебедев. – Беда в том, что количество синильной кислоты у него в желудке и то, сколько он мог слизнуть с сигары синеродистого калия, несопоставимо в разы. Он бы не умер так мгновенно. Ему бы стало плохо, он бы выронил изо рта сигару, но имел шанс выжить. А его убили так, будто всыпали синеродистый калий в рот изрядной горстью. Сразу и много. Можете такое представить?

– Недели три назад недалеко отсюда был найден бродяга. Рядом с ним был обнаружен окурок сигары. Не толстый «Упманн», другой марки. Бранд счёл уличным мусором.

– На что намекаете, друг мой?

– Это была проба действия яда. У меня для вас кое-что ещё…

Ванзаров из карманов пальто извлёк предметы, дожидавшиеся встречи с криминалистикой. Фотопластинку попросил проявить и напечатать как можно скорее. Определить происхождение туза червей и узнать что-то о почерке. Наконец очередь дошла до голландской табакерки.

– Здесь синеродистый калий, – сказал Ванзаров.

Осторожно взяв перчатками, Лебедев покрутил изящную вещицу и прошуршал содержимым.

– Почему так уверены?

– Выводы будут иметь смысл, если подтвердите.

Табакерка отправилась в бездонное нутро саквояжа.

– А если ошибётесь? – Такой шанс Аполлон Григорьевич упустить не мог.

– Назначайте ставку, – ответил Ванзаров.

– Подумаю, что содрать с вас, друг мой. Предупреждаю: плата будет высока!

– Всегда готов.

Пожав руку криминалиста, что мало кому удавалось без визита к доктору, Ванзаров направился по Екатерингофскому. Начальник сыска заждался наглого чиновника с отчётом.

41

Тухля сделал всё, что мог. И даже превзошёл себя. С Гороховой улицы он предложил отправиться к Полицейскому мосту на реке Фонтанке, где находился каток Тихомирова. Мистер Джером вежливо согласился.

Фонтанка в этом месте довольно