– Найден в кармане Симки. Значит, ваш.

– Нет, господин Ванзаров, категорически не наш. Ключи от магазинов, дачи, склада отец держит в сейфе.

– А запасной от Юсупова сада?

– Зачем нам держать дома? Хранится в конторе Общества. Вы бы его видели: ключ старинный, кованый, времён постройки дворца и сада. Над ним трясутся, потеряется – другой не сделать.

– У Симки есть связка ключей?

– Конечно. От входных дверей, кладовой, ледника. Как положено. Кольцо с ключами она на кухонном столе оставила, – сказал Митя и вдруг сморщился, будто сжевал лимон. – Откуда такая вонь? Это… это от… неё такой запах?

Аромат знаком. Кто хоть раз нюхнул, не забудет никогда. Находка «снегурочки» сбила с толку: Ванзаров забыл, что назначил Лебедеву встречу. Непростительная оплошность. Большая Садовая улица узнала аромат никарагуанских сигарилий.

Подоспевшему Бранду было дано поручение оцепить островок городовыми и дожидаться, когда Ванзаров вернётся с криминалистом. На уговоры и угрозы Срезовского не поддаваться, держаться стойко, не забывать, кто тут власть.

Бранд обещал исполнить приказ любой ценой. Он ещё пытался доложить, что садовник Егорыч ничего не знает и ничего не видел и ключ у него в сохранности. Ванзаров обещал выслушать после.

Швейцар взялся открывать перед ним ворота, он попросил придержать створку, присмотрелся к замку: замочная скважина куда больше ключа Симки. В восемнадцатом веке замки делали массивными, как для крепости.

На той стороне улицы тучи никарагуанского дыма сгущались. Надо было спасать невинных обывателей.

39

Прохожие оборачивались и прикрывали носы ладошками. Лошади фыркали и бросались в сторону. Городовой, отдав честь, отправился как можно дальше. На улице случились обычные последствия появления великого криминалиста. К общему облегчению, сигарилья скончалась и была затоптана каблуком в снег. А новая не думала появиться. Ветерок подчистил ужасный запах. Ванзаров подоспел вовремя.

– Друг мой, понимаю, почему не можете найти себе жену! – игриво заявил Лебедев, картинно упирая руку в бок, будто символ укоризны.

– Прошу прощения, Аполлон Григорьевич, новые обстоятельства.

– Обстоятельства! Ни одна барышня не потерпит, когда кавалер опаздывает на свидание. Я не барышня, но заморозили старика Лебедева окончательно. Вечно опаздываете, вечно не вовремя, всегда вас ждать приходится.

Дипломат Борис Георгиевич Ванзаров привык называть гнусную ложь «небольшим преувеличением». Его младший брат не терпел ложь ни в каком виде. Если сам ею не пользовался. Только для дела, конечно. Сейчас было не место и не время выяснять, насколько преувеличил великий криминалист. Заметим, что Ванзаров не умел опаздывать. На сердечные свидания – точно. Хотя бы потому, что их не бывало.

– Изволите кататься, пока другие несут бремя службы? – не унимался Лебедев.

– В Юсуповом саду найдено тело прислуги Куртица, – ответил Ванзаров. – Сделал осмотр. Надеюсь, не откажете взглянуть.

Шуточки сдуло с остатком дыма. Аполлон Григорьевич обрёл профессиональную серьёзность:

– Как нашли?

– Случайно. Из-под снега показался конёк с ботинком, – ответил Ванзаров. Вот ведь человеческая благодарность: собачка Кузя два дня лаяла, а слава досталась сомнительному субъекту, который переводит мистеру Джерому.

– Неглубоко закопали?

– Женщину завалили глыбами снега от снежного городка. Лежит с вечера пятницы.

– Каков молодец, уже определил время смерти. – Лебедев не терпел, когда кто-то влезал на его территорию. Даже близкому другу не позволено.

– Из дома Куртица она ушла в пятницу вечером. Больше не появилась.

– А, вот как. Причины смерти, конечно, обнаружили?

Это была ловушка. Ванзаров давно научился избегать невидимых силков, которыми кишит полицейская служба. Тех, что расставлял великий друг, – особенно.

– Без вас невозможно, Аполлон Григорьевич, – увернулся он. – Внешних следов нет. На лице корка льда.

Лесть была принята благосклонно. Криминалист примирительно хмыкнул.

– Ладно, взглянем, что вы там припасли. Кто нашёл?

– Английский юморист, мистер Джером.

– Шутите?

– Нашёл переводчик писателя. В участок загремели все трое.

– Кто третий?

– Переводчица мистера Джерома, некая Жаринцова.

– Что ж, англичанину полезно. Кто в участке не бывал, тот Россию не видал, – сказал Лебедев с довольной ухмылкой. – Ведите к вашей снегурочке, коллекционер мертвецов.

– Сначала в номер гостиницы, – ответил Ванзаров. – В саду Бранд оцепление городовых выставил.

– Как прикажете, господин чиновник сыска. – Криминалист переложил саквояж в правую руку.

– Что удалось установить по сигарам и склянке?

– Кое-что, – ответил Лебедев и вскинул приветственно руку. – Сначала в номера, друг мой, с вами в номера!

Проходившая дама бросила осуждающий взгляд: ну и нравы! До чего докатились: ни стыда, ни совести. Посреди бела дня вот так на улице заявлять. Совсем нравы испортились. Куда смотрит полиция? Куда смотрит закон?

Выскочив из-за конторки, приветливо улыбаясь и отдавая поклоны, господин Андреев мысленно пожелал визитёрам провалиться как можно глубже. Мало что господин из сыскной, так с ним незнакомец с жёлтым саквояжем, вид которого внушал опасения. Их Андреев чуял нутром жулика.

– Рад приветствовать, господа, – проговорил он, кланяясь.

– Кто заходил в номер? – спросили вместо приветствия.

– Что вы, господин Ванзаров, никто не смел приблизиться. Лично проследил.

– Так это вы Андреев? – Вопрос незнакомого господина прозвучал так, что ноги хозяина гостиницы стали ватными.

– К вашим услугам. Не имею чести знать-с…

– Мне ваши услуги ни к чему. Устроили из гостиницы дом терпимости.

Трудно сказать, чего было больше в утверждении великого криминалиста: осуждения или любопытства. Не будем вникать, не до того сейчас…

Поднявшись по лестнице, Ванзаров открыл номер 3 ключом и распахнул дверь.

– Прошу, Аполлон Григорьевич, – маленький ритуал вежливости был необходим. – Пепельница на туалетном столике.

Когда Лебедев заходил, показалось, что мощная фигура не поместится в дверной проём. Во всяком случае, так показалось Андрееву. Мы-то уже привыкли.

Спина криминалиста заслонила зеркало трюмо и всё, что под ним находилось. Ничего более не происходило. Из саквояжа не появилась горелка с решёткой накаливания и реактив, который нужен, чтобы прочесть текст на сгоревшей бумаге. Лебедев просто стоял. Затягивать вежливость было глупо. Ванзаров подошёл:

– Ну и где ваш пепел?

На туалетном столике был порядок, как по списку: маленькое круглое зеркальце, коробочка для пудры, флакон для духов, рамка для фотографии и две вазочки для цветов. По-прежнему без цветочков. Зима всё-таки. Пепельница на своём месте. Пустая и чистая.

– Андреев!

Мощь ванзаровского призыва была столь сильна, что бровь Лебедева уважительно приподнялась. А хозяин гостиницы влетел в номер под звуки колотящегося сердца.

– Господин Андреев, – повторил Ванзаров сдержанно, отчего названному Андрееву захотелось сбежать без оглядки. – Пристав Коялович закрывает глаза на ваши делишки с бланкетками. Однако он пальцем не пошевелит, когда вы будете преданы суду по уголовному обвинению. Можете не сомневаться.

– З-з-за ч-что? – пробормотал Андреев. На него напало заикание. Чем ранее не