– Она… отравилась, – выдавил Митя и бросил недобрый взгляд.

– Вам Симка рассказала?

Он кивнул:

– Изредка позволяла себе выпить лишнего, становилась болтлива. Мы не знали ничего. Отец об этом не рассказывал. Наш дядя Яков в тот же год и месяц наложил на себя руки. Отцу выпали тяжкие испытания. Он даже сменил название фирмы: было «Куртиц и Куртиц», а стало как теперь.

– Когда Симка сообщила вам новость?

– Недавно проболталась. Как из Москвы вернулись, напилась не пойми с чего. Такое лишь на праздники бывало.

– Симка ездила с вами в Москву, – сказал Ванзаров утвердительно. – Зачем?

Митя пожал плечами:

– Воля отца. Снял дом на Пресне, Симку забрал, чтобы там хозяйство вела и сорочки ему гладила.

– Почему не остановились в гостинице?

– Отец посчитал, что так выйдет дешевле. Иван остался жить в этом доме, когда мы с отцом и Симкой вернулись в столицу.

– Настасьи Фёдоровны с вами не было?

– Отец приказал ей остаться дома.

Вдалеке у павильона работники делали нечто сложное с алой тканью, которой надо было украсить невысокую сцену. Дело шло как обычно: все давали советы и никто не спешил приложить руки. Вот что значит без надзора Иволгина. Ванзаров отметил, что распорядителя на просторах сада не видать.

– Симка была на катке Зоологического сада, когда вы познакомились с семьёй Гостомысловых?

– Была, – Митя тяжко вздохнул. – Отец всех потащил, чтобы Алёша одумался.

– Симка проявила интерес к генеральше и её дочери?

Митя невольно усмехнулся:

– Душу из меня вынимала, кто такие да где живут.

– С чего вдруг?

Умный юноша только плечами пожал:

– В толк не возьму. Будто заноза в неё засела.

– В пьяном виде не разболтала причину?

– Ничего, господин Ванзаров. Ни намёка. Спросил у неё напрямик, так она засмеялась в ответ. Последнюю неделю весела была, по дому носилась, песенки напевала.

– Чем занималась?

– Чем положено. Уборка, лавки, кухня. В четверг и пятницу отпросилась помочь своей подруге. Та в гостинице Андреева служит, заболела, Симка подменяла.

– Как зовут подругу?

Митя сморщил губы, дескать, его прислуга не интересует:

– Татьяна, кажется. Они одного года выпуска.

Симка не институт благородных девиц оканчивала, оканчивала она университеты прислуги.

– На левом мизинце у неё стальное кольцо, – сказал Ванзаров. – Такие выдают девушкам после обучения в сиротском приюте.

– Вы правы, Симка обучалась в убежище для девочек [43] «Исток милосердия» на Васильевском острове. Управляет мадемуазель Жом, отец – председатель попечительского совета. Кольцо они не снимают, это для них лучшая рекомендация. На нем гравировка имеется: вензель «М», переплетённая с «И».

Вензель Ванзаров заметил, когда снял варежку. Кольцо так крепко сидело на замёрзшем пальце, что вросло в кожу. Лебедев сумеет снять. Если захочет.

– В пятницу вечером Симка ушла встречаться. С кем?

– Мне это неизвестно, – ответил Митя с искренней грустью. – Задержался в конторе со счетами, пришёл домой поздно. Настасья сказала, что Симка ушла куда-то. Больше её не видели.

– У неё был ухажёр?

Случай жизненный, чего стесняться: какая служанка в столице без любовника. Особенно в её годы. Митя скривился.

– Простите, господин Ванзаров, я подобными темами не интересуюсь, – ответил он подчёркнуто достойно. Честный юноша. Не доверит ему отец семейную фирму.

– Какая у неё обувь?

– На Рождество отец подарил отличные тёплые сапожки. Симка очень радовалась.

– На ней коньки модели «Снегурочка» из вашего магазина. Когда взяла их?

– Что вы, господин Ванзаров, об этом подумать невозможно. Правила строжайшие: товар не имеют права брать не то что приказчики, даже мне… нам запрещено. Иначе порядка не будет.

– Прошу проверить по конторским книгам, в каком из ваших магазинов куплены эти коньки.

– Постараюсь, господин Ванзаров.

– Симка рассказывала о своём заветном желании?

Вопрос показался столь странным, что Митя призадумался.

– Заветное желание, – проговорил он с сомнением. – А, вспомнил: она хотела иметь свой дом в Сестрорецке. Но это же шутка.

С жалованьем прислуги дом мог появиться только в мечтах. В Петербурге домашней служанке, она же кухарка, она же горничная, платили от четырёх до двенадцати рублей в месяц. И то если заплатят, а не выгонят без копейки. Что тут скажешь: мрак царизма, произвол и безнаказанность приличных людей.

– Какое ей платили жалованье?

– Никакого.

– Все эти годы работала за стол и дом?

– Неверно поняли, господин Ванзаров. Симка брала столько, сколько было нужно для дома. Отец доверял, она не крала. Возможно, скопила небольшой капитал.

– Из вас четверых кто был её любимцем?

Интерес к подобной теме привёл в замешательство. Митя задержался с ответом.

– Иван, – сказал он. – Симка любила всех, но его примечала особо.

– А вашу сестру?

Митя отчего-то отвёл взгляд:

– Отец держит Настасью в строгости, отправил учиться на курсах, она служит в конторе переписчицей бумаг и письмоводителем, получает небольшое жалованье. Симка её потихоньку конфектами угощала. Души в ней не чаяла.

– Настасья не имеет доли в завещании?

– Ей назначено приданое.

– Иван мог сообщить Симке, что приезжает? – спросил Ванзаров.

В любом доме письма и телеграммы принимает прислуга. Почтальон вручил ей, господин Куртиц ничего бы не узнал.

– Мог, – не раздумывая ответил Митя. – Только зачем ему? Не понимаю, что заставило Ивана уехать из Москвы. У него, конечно, весёлый нрав, но так отца ослушаться не посмел бы.

– Сколько при нём могло быть денег?

– Отец оставил ему на три месяца тысячу рублей на расходы.

На такие деньги можно жить безбедно, особенно в дешёвой Москве. Тем более дом на Пресне оплачен. Чего уж там: жить припеваючи, получая от жизни все мыслимые удовольствия. Чиновник сыска не мог себе такого позволить: в пересчёте на месяц его жалованье было раза в три меньше.

– При нём не найдено ни копейки.

– Странно, – сказал Митя слишком уверенно. – Ваня любил, чтобы портмоне было туго набито. На барышень производил впечатление.

– Дмитрий Фёдорович, уже спрашивал, кто мог прислать вашему брату записку с вензелем: «М», перечёркнутая «I» десятичной. Вынужден спросить повторно: у кого такие инициалы?

До сих пор уверенно державшийся юноша сгорбился, будто на плечи ему взвалили мешок камней, оглянулся и прикусил губу.

– Никого. Ничего не знаю. Нет таких, – быстро пробормотал он.

– Почему не вспоминаете инициалы господина Срезовского?

Митя медлил, явно подбирая слова:

– Он тут ни при чём.

– К чему именно председатель Общества не имеет отношения? К смерти Ивана?

– Неверно выразился. Да, это его инициалы, но он имеет дела только с отцом.

– А к смерти Симки?

– Это абсурд.

– Симка получила туза червей с «М», перечёркнутой «I» десятичной.

– Я… ничего… не знаю, – разделяя слова, проговорил Митя и добавил: – Ничего.

Ванзаров показал найденный ключ:

– Хранится в вашем доме или в конторе?

Тщательно присмотревшись, умный юноша покачал головой: