Шрифт:
Закладка:
– Когда спрашивал?
– На прошлый Праздник Новой Зари, как есть, – удовлетворённый тем, что вызвал мой интерес, крякнул трубочист. – Мы тута все собирались, ещё никого из господ не было, в смысле и ваша матушка, пресветлая госпожа, не приехала. Доктора к конюху позвали: лягнул его шибко олень. А потом, конечно, мистер Фергюсон отобедать пригласил. Госпожа Кларисса, кухарка ваша, такой стол закатила, до сих пор слюнки текут, как вспомню: и гуся с яблоками да брусникой, мёдом обтёртого, и королевскую кашу с лесными грибами, с лучком да с зайчатиной в сливках, и соленья, и пироги. Вовсю расстаралась.
– Отлично, – пробормотал я. – И часто у вас доктор бывал в замке во время отсутствия господ?
– Бывал он частёхонько. Как-то вообще иду, а доктор Керн в библиотеке вашей сидит, книги листает. Оно и понятно, человек образованный…
– Та-ак.
Я постучал пальцами по столу. Кажется, пришла пора снимать стружку с мажордома.
– А буквы, которые вы ищете, в саже прячутся, – вдруг сказал трубочист. – Целый рой давеча видел. Им любо по копоти да по каминам прятаться, видать, родственное чуют, сами-то чёрненькие!
– И чего ты молчал?!
– Так меня ж никто не спрашивал, – обиделся трубочист. – Свена никто ни о чём не спрашивает. И не замечает.
Я притянул его к себе за предплечье и сказал, глядя в большие карие глаза, подведённые углём и седыми ресницами:
– Теперь я тебя спрашиваю. И велю, Свен трубочист: обо всём, что заметишь странного, типа букв, рун, или как кто-то что-то делает– любое, что твоё внимание заденет, так мне докладывай. У тебя действительно прекрасная позиция: быть незаметным, но видеть и слышать многое.
– Как есть, – просиял Свен. – Вижу, слышу. Вот когда ваш батюшка приезжал, ещё когда жив был, тоже каминами интересовался. И про руну спрашивал. Дама его того ж…
– Какая дама? – напрягся я.
– Красивая. Волос чёрный, глаза угольками, а кожа беленькая, губы, как кровь, ох, красные. Не юных лет, но красавица, скажу я вам, не хуже нашей пресветлой госпожи.
– Как её звали?
– Этого не скажу, только раз при мне Его Светлость даму свою Золотком прозвал.
– Золотком, говоришь? – Я стиснул кулаки, сдерживая подкравшийся на отца гнев: как он позволил себе явиться с любовницей в замок матери?!
Я заставил себя сдержаться и с улыбкой протянул трубочисту монету.
– Спасибо за труды, Свен! Вызову тебя, как с остальными разберусь, будь поблизости. Покажешь, где прячутся буквы.
Трубочист раскланялся, излучая счастье.
Я выпустил его из кабинета и обнаружил мажордома за дверью. Бледный бобёр явно не жаждал встречи со мной, но, невинно моргнув, раскланялся, как подобает. Зато ух, как я жаждал… разделать его, как свинью на шашлык!
– Мистер Фергюсон! – рыкнул я. – Ко мне!
Бобёр стал лицом цвета седого песца и прошагал в кабинет. Сейчас я выверну его мозги наизнанку. Однако не успел он сесть на стул, на который я ткнул пальцем, в кабинет вошла мама. Уже с утра она выглядела, как царица, в облаке ароматов, мехов, наброшенных на лимонного цвета платье, и с яростью наперевес.
– Алварин, ты переходишь все границы! – заявила она и указала мажордому на дверь. – Сэр Фергюсон, выйдите!
Мажордом счастливо подскочил и ринулся к выходу, как крыса, которую вытряхнули из крысоловки.
– Но мы с вами договорим, Фергюсон, ждите за дверью! В чём дело, мама? – спросил я, откинувшись на спинку стула.
– В том, что ты ведёшь себя, как хозяин этого замка! Тогда как хозяйка – я! Ты даже не изволил мне сообщить, что погиб доктор Керн. Я узнаю обо всём от плюгавого дознавателя, столкнувшись с ним в холле! Как это понимать?
– Как то, что я дал тебе ещё одну спокойную ночь, чтобы выспаться? – Я пожал плечами. – Я вот практически не спал. Так себе удовольствие.
– Ты такой же, как твой отец, – выпалила мама, – решаешь сам, берёшь на себя больше, чем дают! А я не давала тебе позволения действовать так! Ты должен спрашивать меня прежде всего! Помни об иерархии!
Я склонил голову и посмотрел на мамину пульсирующую багряным гневом ауру.
– Согласен, это прекрасный повод спустить пар, – заметил я. – Но злишься ты по другой причине.
– Не лезь мне в голову! Ты давал слово!
– Да тут и не нужно лезть, мама, – вздохнул я и потёр висок. – Твои жесты не соответствуют твоим словам: когда ты говоришь «нет», сама киваешь, словно повторяя «да». А когда твердишь про правила, то есть утверждаешь, мотаешь головой из стороны в сторону, пальцем грозишь, словно запрещая их выполнять. Что за парадокс, мама? Что у тебя в самом деле на уме?
– Прекрати разбирать меня, как своих учеников! Меня возмущает, что ты без моего согласия и соизволения пригласил девицу, от которой в замке сплошные разрушения – дыра в стене напротив её комнаты, то кричит посреди ночи, то перья в крови по всему коридору летают!
– Это перья доктора, тьфу, прости, кровь его на них. Прежде чем лезть в неизвестный лаз в стене, пришлось применить проверочную магию. И, кстати, стену выломал я, пытался понять, почему там буквы проявились и откуда сквозняк. Что-то ещё?
– Слуги говорят, что эта твоя мисс Ковальски заперлась магией в своей комнате и что-то творила там с этой пришлой девицей! Я уже молчу, что ты с мисс Ковальски… ночью…
– Ты подглядывала? – изумился я.
– Я так и знала, – ткнула в меня пальцем мама, словно хотела проткнуть. – Ты бы подумал дважды, прежде чем вступать в отношения со студенткой, на которой браслет-блокиратор из министерства наказаний. Давно ли король простил тебе то, что ты сын самого злостного преступника королевства?
– Он и не обижался. Мы с ним были в одной лодке, если помнишь. А про отношения… Да мало ли с кем у меня что-то есть? – пожал я плечами.
Дверь хлопнула сквозняком. Я подошёл и закрыл её плотнее.
– Не замок, а выхлопная труба: всё хлопает, везде тянет, кирпичи падают.
– Возможно, твой отец не зря говорил о ремонте, – поджала губы мама. – Мы должны быть благодарны мистеру Фергюсону и миссис Томас, экономке, за то, что они сохранили всё в целости и порядке, ведь после смерти твоего деда никто сюда толком не наведывался почти десять лет.
Я прикусил язык, чтобы не ляпнуть про визиты отца с некой дамой: незачем маму расстраивать. И так видно, что она безумно расстроена, этим и объясняется её гнев и обвинения. Впрочем, истинные леди никогда не говорят прямо, что у них на уме.
– Агнес в комнате запер пологом я, – проговорил я. – Кстати, уже снял его полчаса назад. Как и полог с замка, тот даже раньше, когда слугу за дознавателем отправляли. И кто там с моей подопечной оказался? Неужто Ранди?
– Представь себе, – свысока заявила мама. – Они не спали эту ночь, отнюдь! Шумели и смеялись. Каково, а? Мало того что аристократка, пусть из бедной семьи захолустного Арванша, но провести ночь с простолюдинкой?
Я озадачился, вспомнив, что точно проверил комнату Агнес: никого там не было. Неужто загадочная Ранди способна проникать сквозь замкнутый полог, как умела Трея? Однозначно наша спящая красавица не так проста.
– Они целы? Твои соглядатаи их видели утром? – нахмурился я.
– Видели. И это вопиюще!
– Согласен, абсолютно вопиюще то, что ты установила за мной и моей гостьей слежку. Вообще никому не доверяешь?
Мама растерялась.
– Я не… Что ты такое говоришь, Алви? Мне просто докладывают слуги.
– То есть они под ковриком в коридорах ночью прячутся? Или у нас в замке везде есть потайные коридоры с тайными символами, рунами и тёмной магией, от которой гостям на голову падают кирпичи?
– Нет. – Мама моргнула и посмотрела в пол.
Солгала. Уже интересно.
– Ясно, тогда у меня один вывод: ты поселила нас в комнаты с прослушками.
– Её. Она мне не нравится.
– Мне стыдно за тебя перед моей гостьей, – сказал я, хмуро потирая руки. – Я её сам пригласил, потому что Агнес очень умна и наблюдательна, и её помощь будет нам полезна, она отличный аналитик и талантливый маг.
– Без магии? По-моему,
