Я подпёрла голову рукой, опираясь локтем на свёрнутый халат, и рассказала об этом Ранди.

– А что такое эфирное тело? – удивилась она, перевернувшись на живот и обхватив руками покрывало с обеих сторон.

– Наша вторая оболочка, она есть у всех, даже у людей и животных, очень похожа на физическое тело, только более прозрачная и эластичная. Маги обычно сразу видят её через перигей. – Увидев расширенные и страшно заинтересованные глаза Ранди, я объяснила ей и значение перигея – истинного зрения, с помощью которого можно видеть энергии, более тонкие тела и структуры, ведь им наполнен мир.

– Как интересно! Жаль, что я не маг…

– Задатки-то есть, ты просто перестань твердить это, – подмигнула я, решив её перехитрить. – На самом деле даже обычные люди могут кое-что, просто чаще всего не догадываются.

– Что, например? – села на кровати Ранди.

Я повертела рукой перед её носом, затем сделала вид, что пытаюсь дотянуться до стены с окном.

– Видишь? Не получается. Рука коротковата. А вот рука эфирная спокойно может дотянуться до стены, она, как резиновая, тянется во все стороны сколько угодно, у неё нет пределов. У тебя тоже такая есть.

– Как бы мне её почувствовать?

– Просто представь, – сказала я. – Так же, как ты представляешь, что сворачиваешься в комочек. И ещё, – я снова покрутила рукой. – Можешь сощурить глаза и посмотреть на кончики своих пальцев, словно хочешь посмотреть не на них, а сквозь, расконцентрированным взглядом, ну-ка давай!

Ранди тоже поднесла свою руку к глазам и вдруг восхищённо воскликнула:

– Что-то вижу! Как будто пальцы двоятся или чу-у-уть-чуть светятся!

– Словно вокруг них есть что-то прозрачное?

– Да!

– Видишь, как легко! Это и есть эфирное тело. Если будешь часто тренироваться, сможешь потом сразу же чувствовать своё эфирное тело и видеть его у всех живых существ. Никакой супер магии и не надо, просто игра. Пробуй!

Ранди с воодушевлением начала экспериментировать, а я ей подсказывать. Честно говоря, с большим удовольствием, несмотря на усталость.

– А теперь представь, что это прозрачное нечто вокруг твоих пальцев и руки увеличивается и тянется к окну, словно это ещё одна твоя рука, – продолжила я собственный курс молодого мага.

Ранди сосредоточилась, и я через перигей увидела, как её эфирная рука тянется к окну, касается его. Ранди восторженно прошептала:

– Холодное. Стекло холодное! Я чувствую!

– Какая ты молодец! У тебя получилось!

С расширенными глазами ребёнка, впервые увидевшего чудо, Ранди вытянувшейся до противоположной стены эфирной рукой трогала то штору, то снова стекло, то обои или деревянный подоконник, сообщая мне о тактильных ощущениях. А я наблюдала за её успехами и тоже радовалась, думая о том, что, возможно, из-за таких эмоций люди и идут в учителя?

Подумалось, что в нашем тайном сообществе мне ужасно нравилось рассказывать первокурсникам секреты, за которые они были готовы сделать всё что угодно. Скажете, власть? Может быть. Но с Ранди мне просто приятно было делиться. Тем более что я поставила себе задачу обхитрить её дурацкую установку, будто бы она не маг. Любой же блок можно снять?!

То, что она проделывала без какой-либо сложности, доказывало в двадцать пятый раз, что она маг, да ещё и какой!

Ранди дотянулась эфирной рукой до потолка и люстры на железных цепях, «пощупала» их и рассмеялась. Развернулась ко мне спиной, рассуждая вслух, что бы ещё такое попробовать.

И вдруг через перигей я увидела между её лопаток нечто чёрное, похожее на паука с щупальцами. Вздрогнула. Проклятие? Нет, стигма проклятия обычно движется против часовой стрелки в эфирном теле. Если она не смертельная, и не с особым наговором тёмного колдовства…

Ранди изумлённо воззрилась в зеркало:

– Что это там, у тебя? Смотри!

Я обернулась и тут же покрылась холодным потом, потому что абсолютно такая же паучья метка крепко вцепилась в моё эфирное тело на том же месте, что и у Ранди.

– Что это такое? – проговорила она. – Выглядит не очень.

Ещё бы! Выглядит, как не слишком-то отложенная смерть, ручная гильотина с занесённым на условное время лезвием над головой.

В висках у меня заломило. Я начала судорожно думать, кто мог так нестандартно нас проклясть. А эта дрянь, наверное, возникла только что? Иначе Алви увидел бы и убрал её сразу же. Тем не менее полночь – время для снятия проклятий давно прошла, а он и не заикался…

С мурашками по коже я глянула на Ранди. Затем взгляд скользнул случайно по крошечной склянке с розовой настойкой на тумбочке, которую так настойчиво совал мне Алви. У Ранди на столике стояла такая же… с мерим-травой, восстанавливающей от ран после магических нападений; с соком восточной малины, продлевающей жизнь.

И тут мне стало дурно, потому что я поняла: на самом деле всё он видел! Но ничего не сделал. Почему? Потому что не смог! И ещё Алви говорил, что необходимо провернуть ритуал вспять. Значит, это связано?.. О, Боже Всевышний!

– Это что-то плохое? – проговорила испуганно Ранди.

– Это то, без чего немагу не справиться, – сказала я уже без обиняков. – Нам с тобой грозит одинаковая опасность. И нам обеим нужно быть магами, чтобы выжить!

– Но я…

– Но тебе придётся быть собой, если жить хочется. Игры кончились.

Глава 20

Алви

Процедура была проста: взять согласие на чтение воспоминаний, коснуться руки, почувствовать пульс и вызвать нужный эпизод из цитадели памяти. Разумеется, никто из слуг не осмелился воспротивиться.

Несмотря на то что ранее утро прорывалось в щель меж плотных тёмных штор кабинета, ослепить лучами ему удалось только подстаканник. Попивая крепкий чай, я сидел в глубокой тени. И к этому моменту уже успел насмотреться, как драят полы, моют кастрюли, смахивают пыль с каминов, чистят коней, морковку для оленей, сплетничают обо мне и Агнес, о матери и о её гостье. Пронаблюдал мелкие ссоры, разговоры досужие и по делу, обеды и ужины в людской.

А ещё увидел в воспоминаниях обслуги множество эпизодов с мистическими буквами. Те, казалось, шатались по замку без дела, складываясь во что ни попадя: иногда в отдельные слова, но чаще в полную белиберду. Благо воспоминания можно было просматривать куда быстрее, чем происходили события в реальной жизни. К тому же я отбрасывал эпизоды незначительные, иначе это бы заняло полжизни.

Скрупулёзности ради я записал в толстый блокнот в синем кожаном переплёте каждую «картинку» с буквами: обсужу с Агнес и обмозгую на досуге.

– Даёшь согласие на чтение твоей памяти, Свен? – спросил я очередного «подопытного».

– Даю, ваше благородие, как не дать.

Напротив меня сидел старый трубочист, и хотя он явно перед встречей со мной тщательно старался вымыть лицо, сажа въелась ему местами в кожу, окаймляла, как косметический карандаш у дам, карие глаза под тяжёлыми веками, и подкрасила, словно неряшливый парикмахер, короткую седую бороду. Руки с кургузыми артрозными пальцами смяли бывалую шапку, – трубочист, как и все прочие, волновался перед встречей с «господином менталистом». Был он худ, но достаточно юрок для своего окаймлённого седыми бровями и космами лица. Таких, как он, обычно не замечают: влез в трубу, вылез, растопил камин, поел плошку супа с краюхой хлеба где-нибудь в углу, и в свою каморку.

Только я едва не обжёгся о заварочный чайник, увидев первое из его воспоминаний: трубочист Свен в нём пролез в камин и прошёл вглубь, привычно обойдя выложенную из камешков на полу руну.

Я открыл глаза. Свен смотрел на меня уважительно, почти с благоговением.

– Скажи, Свен, давно ли в камине лежит руна из камней?

– Давно, – кивнул тот. – Как есть тыщу лет.

– Замку всего пятьсот. Знаешь, откуда она?

– Так вам, господам-то, виднее. Во всех трубах понатыкано. Где на полу, где в стене выложена. Я дык и не смотрю на них: руна и руна. Ежели только почистить надо, ну знаете, сажа налипнет, тогда конечно.

Я сглотнул.

– Покажи мне, Свен. Вспомни о тех, что видел.

Я снова закрыл глаза, коснувшись натруженной руки трубочиста. Он говорил правду: копии руны в замке были повсюду, даже на верхушке трубы возле центральной башни. Хм, что бы это значило?

– Ты кому-то говорил о рунах, Свен?

– Да зачем говорить-то? – удивился трубочист,