реки, городу бедняков, честных трудяг, работающих за гроши от зари до зари, городу дешевых харчевен, микроскопических лавчонок и тесных улиц, где запахи отбросов мешались с дымом из невысоких печных труб, грязненьких, убогих двухэтажных построек, где второй этаж проходился лишь чуть выше моего роста, отчего все они представлялись ненастоящими. Мани, довольно-таки долговязая по местным понятиям, где средний рост составлял всего метр тридцать для мужчин и метр пятнадцать для женщин, к своему удовольствию казалась ребенком рядом с моими внушительными двумя с лишком метрами высоты. Она важно держала меня за локоть, едва доставая головой до этого локтя. Конечно, мы привлекали внимание, но дорогие одежды и мои горящие из-под повязки то желтым, то рубиновым глаза заставляли любопытных сохранять дистанцию.

Чувствуя как собирается толпа зевак, я стал нервничать:

— Мостов здесь нет, каким образом обычно попадают в западный город?

— На лодках или катерах. Для этого нужно свиснуть. Вон тот как раз болтается в поисках пассажиров, — объяснила моя маленькая подружка, — Ты умеешь свистеть?

— Свистеть?! Уж чего, а это могу… — пробормотал я и запустил руку под повязку. Модифицированные драконом мышцы сдавили легкие раза в три сильней, чем старые, в результате я и сам немного испугался. Над рекой разнеслось что-то среднее между визгом пикировщика и пароходным гудком. Мани схватилась за голову, закрывая слуховые проходы, а свита зевак опрометью бросилась во все стороны.

Спутница с ужасом посмотрела в мою сторону:

— Правда, вы это не нарочно? Ты не хотел так пугать этих несчастных?

— Вы угадали, — виновато пробормотал я и положил на ее хрупкое плечико руку в перчатке, — Я и не думал, что будет так громко!

На деревянном паровом катерке показался живой человек, глянул на пристань. Мани махнула рукой, человек ответил и засуетился, выдергивая торчащий длинный шест, который, забитым в речное дно, удерживал катер на месте. Человечек пристроил шест на палубе и поспешил в рубку. Лихо крутнувшись в опасной близости от торчащих бревен причала, катерок пришвартовался возле нас путем накидывания лохматого каната на подвернувшееся торчащее вверх бревно. Укрепив нехитрый швартов, человечек выскочил на берег и поклонился:

— Старшина Боу, куда угодно господам иностранцам?

— На ту сторону угодно, в лучший отель. Везешь?

— Как будет угодно. Два золотых, — снова поклонился старшина, поймал на лету золотые кружочки, пригласительно взмахнул рукой:

— Прошу вас! Лучшее заведение — это гостиный дом Тхонга. Вы будете там очень скоро, оставьте всякое беспокойство.

Под заверения этого тщедушного даже по здешним меркам человечка, мы перешли на посудинку, едва ли десяти метров длиной, зато оснащенной настоящей круглой с раструбом дымовой трубой и крохотной каютой, где старшина катера, как видно, проводил свои самые приятные минуты, подсчитывая выручку и общаясь с бутылкой в компании такого же худого кочегара. Кочегар подкинул поленьев в топку, отчего столб черного дыма приобрел жирные оттенки и завился фитилем; после чего чумазый истопник показался из люка. Его крысиная физиономия выразила крайнее удивление, он выставился всеми четырьмя своими глазами, сверкая по-негритянски белками на черном лице, потом спохватился и исчез в своих владениях. Мани засмеялась:

— Эн Ди, ты производишь впечатление на моих соотечественников! А гостиный дом Тхонга и в самом деле лучший, и не только в Тиаре. Только ужасно дорогой. Там останавливаются только самые знатные и богатые. А лучших апартаментах есть даже бани.

— Вот и прекрасно. Я уже сто лет не лежал в горячей ванне. Мы займем самые лучшие покои, так что у тебя будет своя собственная баня, несколько комнат, спальня, кабинет и что-нибудь еще. Как и у меня.

Девушка нахмурилась:

— Роскошно, но зачем такая пышность?

Я пожал плечами.

— Пожить в свое удовольствие. Когда еще случай подвернется — неизвестно, может и не будет вовсе! Разве этого мало?

— Раз вам это доставит удовольствие, то тогда — конечно, — вежливо согласилась девушка, играя кончиком рукава. Видно было, что она пытается понять эту свежую мысль:

— Но… ведь это будет стоить огромных денег?

— Фирма оплачивает все! — фыркнул я, — Не переживай, на твоем выходном пособии мое мотовство никак не отразится! Я же сказал, что денег хватит на любые причуды, даже если нам вдруг захочется поджечь портовые склады на той стороне реки, чтобы полюбоваться иллюминацией с этой. Кстати, как ты думаешь, может быть, это оказалось бы красиво — горящие склады на фоне медленно встающего из-за горизонта светила, отраженные в зеркале реки?

Мани покорно вздохнула:

— Иногда мне трудно вас понимать… Наверное, вы правы.

Неврастения проявлялась у нее в тихих, терпимых формах.

Тем временем катер переполз реку и углубился внутрь берега по одному из каналов. Вокруг нас расположился престижный квартал этого портового города, здесь ничем не пахло, кроме воды и зелени, перед глазами мелькали осклизые сваи, пыхтела паровая машина катера. Рулевой улыбнулся и помахал рукой:

— Заведение Тхонга!

— А я думал, что это тюрьма или крепость, — сообщил я девушке, разглядывая лучший на планете отель. Больше всего это походило на обширный бастион. Окна — бойницы в стенах внушительной толщины, хмуро глядели на окрестности, почти стометровой длины трехэтажное строение навеивало образы средневековой крепости, вовремя извещенной о приближении неприятеля. В отличие от других домов, гостиный дом Тхонга имел несколько маленьких причалов — балконов на протяжении этой угрюмой, и как объяснила Мани, задней стены.

Я усмехнулся: «Если бы в этот мир попал Дэв, то он наверняка подъехал бы к отелю по-человечески, спереди, с парадного входа. А мы, русские, все норовим внедряться, то ли как Штирлиц в гестапо, то ли как Кошелева в промтоварный магазин».

Я фыркнул своей озорной мыслишке, старшина Боу вопросительно посмотрел на нас. Мани указала на причал в центре, перила которого выглядели побогаче и имели резьбу в виде геометрических орнаментов.

Она не ошиблась, именно там нас встретил коренастенький толстячок.

Он терпеливо ждал, пока катер подойдет и высадит пассажиров. Из машины выскочил кочегар, накинул все тот же лохматый трос на изящное приспособление, покосился на нас и подтянул суденышко вплотную. Старшина подал руку Мани, с поклоном поддержал за локоть девушку, хоть в том не было надобности, поклонился мне:

— Всего вам хорошего, господин иностранец. И ежели вам катер занадобится, так скажите, чтобы послали на тринадцатый причал, я завсегда там болтаюсь, скажете, чтоб, мол, старшина Боу приехал. Я тотчас буду!

— Хорошо. Скажу прислуге, чтобы запомнили, — негромко, неожиданно низким голосом проговорил встречающий.

Он производил двойственное впечатление. Его лицо удачно сочетало административную осанистость и продувную хитрость. Сейчас он улыбался любезно, но неопределенно, одновременно четырьмя глазами производя осмотр странных кандидатов в клиенты его