и огорчение от необдуманных решений отца взяли вверх. Вдоль стен расцвел папоротник.

Неблагой Король с сочувствием смотрел на меня, и я не понимала, чем вызвано его подавленное состояние: то ли моими трясущимися руками и блестящими от слез глазами, то ли собственными тяжелыми воспоминаниями.

– Если бы я согласился на сделку с твоим отцом, это бы дискредитировало нас обоих как правителей. Слабость – не присущая короне черта. Я не мог предложить свою жизнь взамен на его обещание не производить наследников, – резким тоном сообщил Эллин, возвышаясь надо мной, словно ледяная статуя. А потом тяжело сглотнул, как будто вел внутреннюю борьбу с собой.

Я отрицательно покачала головой, отказываясь воспринимать скрытый смысл его слов. Он был королем фейри, в то время как моя мама – жалкой пешкой, которая стояла на пути к его спасению.

Что-то во мне больно надломилось, как хрустнувшая под сапогом веточка, и я резко подалась вперед. Саманта едва заметно вздрогнула, а ошарашенный Габриэль скривился, когда я с размаху отвесила Эллину звонкую пощечину. От удара заныла ладонь, я предательски расплакалась, а Неблагой Король отвернулся.

– Рад, что вы выпустили пар, – тихо произнес Эллин, когда я отпрянула назад, утирая слезы. Он провел пальцами по своей покрасневшей под шрамом щеке и нахмурился. – Надеюсь, вам стало легче, ваше высочество.

Король убрал руку от лица, засунув ее в карман брюк. Внутри меня все кипело, но дышать и вправду стало проще.

– Я не могу исправить прошлое, – понуро добавил он. – Но вместе мы способны изменить будущее и не допустить новых ненужных жертв.

Эллин хитро прищурил глаза, и я догадалась, для чего был этот спектакль. Он желал разрядить между нами обстановку, позволить скопившимся эмоциям выплеснуться наружу. Будь то гнев, обида или желание, вспыхнувшее от страстных воспоминаний.

Эллин кивнул генералу. Тот схватил меня под руку и повел к двери. Я не сопротивлялась, решив, что на сегодня достаточно душевных испытаний.

– Добрых снов, принцесса. И я уверяю вас, что никогда ни о чем не сожалел так сильно, как о выборе, которого нас лишили.

Я выскочила из библиотеки и, не оборачиваясь, поспешила к лестнице. Габриэль следовал за мной, отстраненно любуясь зимними пейзажами на картинах и давая мне возможность взять себя в руки.

Мы миновали очередной лестничный пролет, спустились в просторный холл со скульптурой снежного барса и завернули за угол. Я практически бежала, силясь обогнать бешено колотящееся о ребра сердце. И лишь немного успокоилась, когда мы прошли мимо гостевых покоев, спустились по еще одной ледяной лестнице и оказались в розарии.

Меня всегда притягивал этот сад с пушистыми шапками снега на пихте и обледенелыми розами. Я остановилась рядом с фонтаном, в центре которого искрилась в звездном свете мраморная фигура утонченной фейки – матери Эллина.

Поскрипывая снегом, рядом со мной встал Габриэль и задумчиво опустил ресницы.

Холод меня не беспокоил. Хотя легкий халатик и сорочка вряд ли согревали, зато мороз приятно щипал рану на спине и успокаивал пылающие внутри эмоции, даруя разуму ясность.

– Люблю это место, – спокойно произнес генерал и осторожно толкнул меня плечом.

Я не ответила. Все здесь напоминало о моей несчастной любви. Ветвистый дуб, под которым мы валялись в снегу после бала Зимней Луны. Лавочка, на которой Эллин намекнул о чувствах ко мне, и светящаяся арка, где я впервые ощутила, как содрогается от удовольствия его тело. Чарующий сад вызывал ностальгию, пронзал сердце осколками прошлого.

Спрятав лицо в ладонях, я всхлипнула и прошептала:

– Почему? – Габриэль наклонился ближе. Наверное, я произнесла это беззвучно, если даже острый слух фейца не смог различить мой вопрос. – Почему Эллин спас меня?

Генерал закусил губу, очевидно, не готовый к такому повороту нашей беседы.

– Сделка не обязывала Неблагого Короля помогать мне, а потеря связи родственных душ ничего не значит по сравнению с его желанием сохранить власть. Если бы Эллин позволил огненному полководцу добить меня, то угроза от пророчества миновала бы в одночасье.

Я встала так, чтобы заглянуть генералу в лицо. Синева его глаз приобрела оттенок штормящего моря. Мелкий снег сорвался нам на головы, но я требовательно впилась в Габриэля взглядом.

– Нет ничего более неистового, чем любовь, Агнес.

Я надменно хмыкнула, не поверив его словам. Поступки Эллина неоднократно доказывали, что он с легкостью мог поступиться этим чувством. Однако Габриэль продолжил, не обращая внимания на мое раскрасневшееся от возмущения лицо:

– Когда ты сбежала в Благой Двор, – он угрюмо посмотрел поверх моей головы на фонтан, – король вызвал меня на приватный разговор. – Моя спина одеревенела. – Мы дружим с детства, у меня не было родного брата, и Эллин в каком-то смысле заменил его. А после смерти родителей нашу дружбу подкрепили приобретенные королевские полномочия. – Габриэль сглотнул, его кадык пропал и тут же появился. – Когда Эллину приходилось проживать ужасы, связанные с тяжелым бременем власти, от которых твоя нежная кожа покроется мурашками, а волосы встанут дыбом, я всегда был рядом. Но это не моя внутренняя тьма и не мне отпирать ее замки.

Расстроенный взгляд генерала вернулся к моему встревоженному лицу, словно все, что он не смог озвучить, безумно тяготило и его. Холод все же взял свое, и я задрожала, клацая зубами, но это не остановило Габриэля.

– В тот день я впервые увидел его настолько измотанным, словно у него душу вырвали. Эллину принесла немало страданий участь правителя, но его руки никогда так не дрожали и он за всю жизнь так не напивался. – На последних словах губы Габриэля изогнула легкая улыбка.

Меня обуял другого рода озноб, уже совсем не от мороза.

Генерал по-дружески приобнял меня за плечи. Я прижалась к нему, желая найти поддержку усталому телу, и сосредоточилась на рассказе.

– Эллин приказал мне убить тебя. – Я испуганно вздрогнула и неверяще округлила глаза, но Габриэль тут же заговорил, унимая мое волнение: – Если бы ты вознамерилась исполнить пророчество или, обретя полную силу, захотела перевернуть власть в мире фейри. Но ты, Агнес, совсем не похожа на обычную дорвавшуюся до престола особу. Ты скорее пожертвуешь собой, чем принесешь боль другим.

Я высвободилась из теплых рук и сделала пару шагов назад. Смог бы Габриэль выполнить королевский приказ, если бы я и в самом деле вознамерилась пойти против Эллина?

– Даже не думай об этом, – обрубил на корню поток моих грустных мыслей генерал. – Ты ведь знаешь, что я тебя не трону. Во-первых, я помню, как ты лихо обвела меня вокруг пальца на тренировке, а во-вторых, Эллин бы никогда не