Представляя себя директором Центра, Фрай обосновывал невозможность передавать свою работу в руки человеку, которому не доверял. Не позволяли ему это сделать обязанности по отношению как к клиентам, вверившим ему свою судьбу, так и к частным лицам, финансирующим деятельность организации. И далее:

Решение Ваше. Если Вы хотите, чтобы Ваша и моя работа протекала нормально, я советую поблагодарить господина Аллена за помощь и попросить его оставить меня в покое. Если же Вы желаете прекратить свое участие в работе нашего офиса, я постараюсь вести ее без Вашей помощи. <…>.

А потому, если… мое имя раздражает Вас, пожалуйста, дайте знать и я прекращу всякое сотрудничество с Вами. Если же с другой стороны, Вы полагаете (надеюсь и верю), что в течение последних шести месяцев я выполнял и продолжаю выполнять тяжкую работу, пожалуйста, поставьте его об этом в известность и попросите отказаться от порученной ему прежде «миссии».

Второго февраля 1941 года пришла телеграмма от Кингдона, призывающая обе стороны наладить отношения и постараться работать вместе, поскольку продолжение нормального функционирования Центра куда важнее личных разногласий. Но то ли «некий донос» Аллена, то ли другое, но там же содержалось уведомление, что бюджет Центра урезан наполовину. Скорее всего, то была попытка «попридержать» Фрая, ограничить масштаб его деятельности. Позднее ЧКС признал, что за первый год работы текущие расходы составили лишь 15 % от 215 тысяч собранных долларов.

Очевидно, Нью-Йорк не принял твердого решения по поводу возникшего конфликта. Но у американского Консульства в Виши оно было. В конце января-начале февраля Фрай попытался продлить свой заграничный паспорт, но получил отказ. Мотивировка до вульгарности проста: паспорт в обмен на согласие немедленно покинуть Францию.

Отказано было и в рекомендательном письме к швейцарскому посольству с просьбой о предоставлении визы на въезд в эту страну. Все сотрудники Центра имели таковую на случай прихода нацистов и необходимости немедленной эвакуации.

Фрай оказался в положении еще худшем, чем многие его подопечные – без документов, без прав и без поддержки со стороны родных властей.

Трудно предсказать, чем окончилась бы вражда и двоевластие, если бы безответственные наскоки Аллена в оккупационную зону не привели журналиста к его аресту. Немцы обвинили его в незаконном пересечении демаркационной линии и продержали несколько месяцев в тюрьме. Таким необычным зигзагом судьбы и разрешился конфликт. И хотя консул заявил, что арест Аллена не связан с деятельностью Центра, Вариана охватило неприятное чувство, что «один из нашей группы оказался в руках немцев». Жене же он открыто признался:

Я втайне по-своему рад, хотя то был чересчур хороший конец для самонадеянного, хвастливого глупца, лишившего зрителей морального удовлетворения лично наблюдать, как человек пожинает плоды своего «творчества»… Он проявил себя законченным идиотом, предприняв эту поездку. <…>. Я сцепился с ним, не потому, что хотел остаться. Я и все остальные, познакомившись с ним, полагали…, что он разрушит Центр за две недели.

Основания для такого тона у Фрая были. Единственная известная операция, которую Аллен финансировал и тайно готовил вместе с итальянскими республиканцами во главе с полковником Паккьярди, провалилась. К марту 1941 года в Северной Африке скопилось много беженцев – испанских, итальянских, немецких – и среди них Вальтер Эттинхаус и Ганс Какие, клиенты Фрая. Они попали туда по фальшивым мобилизационным удостоверениям. На последнем этапе людей планировалось переправить в безопасное место, каковым служил Гибралтар, английская территория. Паккьярди лично отправился в Оран, нанял рыболовецкое судно. Но когда все покинули свои тайные и полутайные жилища и собрались в назначенный час на западной окраине Орана, чтобы погрузиться на корабль, их уже ожидала полиция и силы безопасности. Фрай в своих воспоминаниях уделяет этой операции лишь несколько строк, поскольку его участие в ней было минимальным, а подробности провала стали известны гораздо позднее, когда судьба Вариана была уже решена. Данни отмечал недоработки операции и любительский характер подготовки, приведшие к катастрофе. Центру пришлось посылать на выручку своего человека. Эттинхаус и Какие провели около 4-х месяцев в тюрьме, пока их не вызволили.

Многие друзья Аллена полагали, что все его приключения, как и арест, есть результат «махинаций» Эйлин и ее связей. Эйлин, несомненно, пыталась использовать все возможные средства, чтобы поддержать Вариана, но её действия были открытыми и свободными от всякого рода интриг.

Бульвар Гарибальди, 18. «Отказники» – Анри Матисс, Андре Жид и другие

К концу 1940 года Центр приобрел достаточно широкую известность. Наладились контакты с другими агентствами по оказанию помощи беженцам. Установились связи с рядом посольств. Лучшее свидетельство успеха – все возрастающий поток посетителей. К заботам по оформлению виз и прочих документов (одних только писем ежемесячно обрабатывалось до 500 и свыше), добавилась регулярная, хотя и не в столь большом, как хотелось бы, объёме, помощь заключенным в лагерях в виде посылок с едой и одеждой. Такой поворот событий потребовал не только дополнительных усилий со стороны Центра, но и лучшей организации делопроизводства. Созрела необходимость найти более вместительное помещение для офиса. Удача сопутствовала поискам Бенедита, и в конце декабря он нашел элегантный салон красоты, собиравшийся выезжать. Салон располагался на улице Гарибальди, 18, недалеко от улицы Канабиере и состоял из нескольких просторных комнат. Потребовалось немного времени и в январе штаб Фрая начал работать в новом здании. Чтобы придать организации более официальный вид, купили и водрузили у входа американский флаг, организовали официальную приемную по примеру Красного Креста или Квакерского Общества Друзей.

Полиция вряд ли оставила вне контроля принявший респектабельный вид Центр, но зато, как выразился Фрай, она больше не смогла смотреть на него как на «некую дыру».

К тому времени состав сотрудников заметно изменился в связи с отъездом многих активистов, начинавших работу вместе с Фраем. Уехали Мириам Давенпорт, Чарли Фосетт, Бимиш. В январе со второй попытки (в первый раз ее повернули на границе назад) покинула коллектив Лена Фишман, («самый большой удар для меня» – отметил позднее Вариан), готовился к отъезду и Оппи, передав финансовые дела Бенедиту.

Приняв заботу о финансах, Данни постарался придать более достоверный вид системе их учета и распределения. К январю расходы составляли примерно 500000 тысяч франков. Привезенные Фраем 3000 долларов (129 тыс. петэновских франков), даже с учетом цен на черном рынке и нью-йоркские поступления никак не могли покрыть затраченных до сих пор средств. Поэтому Данни определил начальную сумму, т. е. стартовый капитал, в 2 миллиона франков. Он завел книгу расходов и приходов, начиная с этой первой суммы. Поступления из ЧКС через официальный