Шрифт:
Закладка:
Отлучению Сержа способствовали и другие обстоятельства. В течение двух недель Фрай ощущал слежку за собой, то же самое заметила Мэри Джейн. Догадку подтвердил Дюбуа. Наблюдение организовало специальное отделение местного комиссариата полиции по прямому приказу Министерства национальной безопасности Виши.
В середине декабря в офис заявились двое в штатском, предъявили удостоверение и поинтересовались местонахождением «un nommé Hermant» – человека по имени Хермант. Им объяснили, что человек с такой фамилией уволился с работы, и пообещали сообщить, если тот появится. При встрече (Бимиш специально уехал из города на время приезда маршала Петэна) Фрай рассказал о посещении шпиков и посоветовал немедленно уехать в Америку. Двадцатого декабря 1940 года Бимиш в компании еще двух беженцев с помощью проводника перешел франко-испанскую границу, используя разработанный с его прямым участием Ф-маршрут.
Расставаться с Бимишем было тяжело. Он не только был правой рукой Фрая, но практически единственным, кто в полном объеме и во всех деталях знал работу Центра. «Со всеми – писал позднее Вариан – мне приходилось несколько притворяться – с одними более, с другими менее – с Бимишем и только с ним я мог быть совершенно откровенен и естественен. После его отъезда я остался один. Я, как никогда прежде, почувствовал одиночество».
Обязанности Бимиша Фрай поделил между Жаном Жемаленом и Морисом Верцеану. Жан всегда выражал свои симпатии британцам и потому ему поручили заботы по связи с англичанами и участие в их акциях по спасению военнопленных – но только при условии, если будут учитываться интересы Центра и его протеже. Жан воспринял предложение с энтузиазмом и выполнял поручения со всей серьезностью.
Морис уже занимался нелегальной переправкой беженцев, помогая Бимишу. Теперь в его отсутствие Морис полностью взвалил эту обязанность на себя, координируя работу Фиттко, а позднее и их преемника[44]. На его плечи легли также заботы о распределении фондов, обеспечение фальшивыми документами, поиск укрытий, и многое другое.
Начались сложности с получением транзитных португальских виз. Одно время выручали панамские визы (панамский представитель давал их под торжественное обещание просителя не въезжать на самом деле в страну). Но и эта возможность оказалась недолговечной.
Вскоре и португальский и испанский консулы в Марселе были лишены права самостоятельно выдавать транзитные визы. Теперь все документы посылались в Лиссабон или Мадрид, где проверялось наличие и легальность всех остальных документов. Учитывая бюрократический процесс во всей его полноте, практически стало невозможным оформить весь нужный перечень бумаг. Пока шел запрос на визу в одну страну, истекал срок визы в другую, а то и пропадали зарезервированные билеты на пароход.
Декабрь 1940 года ознаменовался неприятным «рождественским подарком».
Осложнения с Нью-Йорком. Прибытие «Друга»
Официальный срок полномочий Фрая истек в конце августа. Но в сентябре он уведомил ЧКС, что не может оставить свой пост, пока не пришлют замену. Он не мог бросить своих подопечных, как не смог бы бросить своих детей: «Сотни полагаются на материальную поддержку с моей стороны, совет и утешение». Вариан отправил телеграмму Эйлин, прося объяснить ситуацию в ЧКС.
В сентябре пришло послание за подписью секретаря Комитета Милдред Адамс: Фрай уведомлялся, что его полномочия прекращаются.
Третьего октября 1940 года Американский консул Хью Фуллертон ознакомил Вариана с телефонограммой Государственного департамента с требованием немедленно возвращаться домой. Интересно, что в тексте как повод для отзыва указывались «наше общее понимание [ситуации] и местные события». Под «местными событиями» надо понимать жалобы французских властей на нежелательные аспекты деятельности Вариана.
В своем отказе уезжать Фрай упирал на формальную необходимость дождаться преемника. Но в решении остаться он, вероятно, следовал и совету Эйлин. Она всячески пыталась помочь мужу, собирая под свои знамена всех, кто разделял стремление Вариана продолжить его благородные усилия.
Телеграммой Эйлин заверяла, что он и его преемник смогут разделить работу: «Посоветовалась с Ингрид [Варбург][45] и Стоуном…
Никто не хочет, чтобы ты возвращался». Эйлин порекомендовала Вариану постараться разъяснить подробно ситуацию в Марселе, ибо вряд ли в Нью-Йорке понимали, в какой обстановке приходилось работать. Пренебрегал он и недельными отчетами.
Фрай просил увеличить финансовую помощь до 10 тысяч франков в месяц, и Гарольд Орам делал все мыслимое, чтобы выполнить эту просьбу. Оправдывая необходимость такой суммы, Фрай подчеркивал, что нельзя низводить интеллектуальную элиту, лишившуюся работы, сбережений, гонораров от прежних изданий, до уровня обычных попрошаек[46]. К тому же, зачастую именно Центр являлся единственной организацией, способной оказать помощь многим знаменитостям. В противном случае, они оказались бы в лагерях интернирования, а то и в руках нацистов. «Постарайся, чтобы они поняли, – писал Фрай жене – мы спасаем интеллектуальную Европу».
Организации Квакеров и Унитарной Церкви не обладали достаточным денежным фондом, равно как и пониманием, кому оказывается помощь – любой самозванец мог обвести их вокруг пальца, выдав себя за известную в искусстве личность. Кроме того, они ориентировались на помощь женщинам и детям. Еврейская организация HICEM была погребена под лавиной просьб и могла выделить только десять франков в день, чего не хватало на аренду квартиры, не говоря уже о питании и одежде.
Судя по поведению Фрая до и после прибытия преемника, он полностью, внешне во всяком случае, проигнорировал депешу Милдред Адамс и требование консула Фуллертона.
Во второй половине декабря Фрай получил странное приглашение на встречу в отель Сплендид. Приглашение за подписью «Друг» носило конспиративный характер. Им оказался Джей Аллен, американский журналист, присланный Комитетом на замену. Вместе с ним приехала средних лет женщина, его секретарь Маргарет Палмер. А вскоре телеграмма, уже за подписью самого Франка Кингдона извещала, в который раз, что Фрай отзывается в США.
Признать появление Аллена неожиданным нельзя. Отношения между Центром и ЧКС стали весьма напряженными. Фрай постоянно жаловался на неповоротливость бюрократов в Комитете, задерживающих, по его мнению, оформление документов или отказывающих, опять же, по его мнению, незаконно в визах рекомендованным им людям.
В частности, когда в конце декабря один из его подопечных, молодой фотограф Георг Рейснер, не дождавшись визы из США, покончил с собой, Фрай весь свой гнев и негодование направил против ЧКС. Сообщая о смерти Райснера, он написал, что тот ожидал визы с июля и напряжение, вызванное ожиданием, оказалось для него непосильным.
Фрай также осуждал нежелание Комитета проявлять большую
