class="p1">Часовой на надвратной башне почувствовал меня в самый последний момент, когда был за его спиной, и, испуганно вздрогнув, начал поворачиваться. Стальной нож вошел ниже затылка, убив мгновенно. Малгиумец только икнуть тихо успел. Я придержал его, чтобы опустился на деревянную площадку медленно и без шума. Затем разобрался с четырьмя его спящими соратниками. Все-таки на посту надо бдить, а не дрыхнуть.

На среднем ярусе никого не было. Остальные члены караула надвратной башни, одиннадцать человек, спали в помещении при ней. В мирное время там тусуется стража на воротах, обдирает горожан, кого сумеет. Храпели знатно. Судя по свежему перегару, употребили кувшин вина или больше. Я начал с «молчунов» и закончил самым громким. С последним без особой предосторожности, поэтому он успел помычать и поскрести зубами по моей левой ладони, обслюнявив ее. Мне почему-то стало очень мерзко. Долго тер ладонь о его тунику, чувствуя под ней еще теплое тело.

Дальше была самая сложная часть операции. Никто из моего отряда не то, что не проходил курс обучения, подобный тому, что у синоби. Эти болваны даже ходить тихо не умели, не говоря уже о том, чтобы без шума взобраться на крепостную стену. Они закинули мне конец толстой веревки со сделанными мной мусингами, который я завязал вокруг зубца, после чего начали по одному подниматься наверх. Мне кажется, слоны, не умеющие лазать по стенам, проделали бы это тише. Я уже решил, что их обязательно услышат, и придется вернуть золото. То ли на соседних башнях приняли наши маневры за отправление или прием гонцов, то ли там тоже спали, но тревогу никто не поднял.

Я привел свой отряд в тоннель в надвратной башне. Там зажгли две масляные лампы. Показал парням фронт работ — что и куда переместить, чтобы приоткрыть внешние ворота настолько, чтобы свободно проходил хотя бы один воин с щитом.

— Я буду следить снаружи. Если стукну кулаком три раза во внутренние ворота, тушите лампы, ложитесь на землю и помалкивайте и не шевелитесь, чтобы не услышали. Я отвлеку стражу, уведу за собой, а потом вернусь сюда, — предупредил их.

Они, конечно, не поверили, но пять шиклу серебра — это большая ценность, а если еще и трофеи захватят…

Видимо, сегодня ночной сменой руководил другой командир, потому что никто не пришел проверить несение службы, чего я опасался. У приведенных мною парней могли сдать нервы. Кто-нибудь выскочил бы с перепуга из тоннеля — и завалил бы операцию.

Поняв, что проверки не будет, я сходил к следующей башне, обычной прямоугольной, и зачистил на ней десять человек. Только один из них бодрствовал, но разгуливал по сторожевому ходу, возвращаясь от следующей, угловой. Наверное, от скуки ходил туда в гости к корешу. Когда он зашел под верхнюю площадку, где было темнее, чем снаружи, не заметил меня, присевшего в углу, направился к деревянной лестнице, ведущей наверх. Возле нее и умер.

Когда я вернулся к надвратной башне, парни уже заканчивали расчистку прохода в тоннеле. Вшестером сняли толстый прямоугольный брус, который лежал на крюках, приделанных к двум створкам внешних ворот и стенах по обе стороны от них, служил запором. Правая створка подалась наружу с тихим скрипом. Приоткрыв ее на самую малость, чтобы мог протиснуться человек без доспехов, отправил одного добровольца к Циллишамашу, чтобы заходили в город по одному и как можно тише.

Ждать пришлось долго. Несмотря на то или именно потому, что командира ларсцев предупредил не только я, но и Хаммурапи, отнеслись с обычным пофигизмом. Видимо, никто не верил, что ворота действительно откроют. Первые воины подошли, где-то через полчаса, когда я послал гонца к шакканакку Вавилона и второго — к Циллишамашу. Шли не по одному, а группами, переговариваясь вдобавок. Я не учел отсутствие дисциплины и дебилизм нынешних вояк. К счастью, защитники города были не лучше. Мои тумаки быстро вразумили болтунов, сразу начали вести себя тише, а зайдя в город, и вовсе сосредоточились, приготовились к бою. Первую сотню я оставил охранять подходы к воротам, а следующих направлял сперва на сторожевой ход, чтобы ждали там. Постепенно отдельные группки превратились в тонкий ручеек, который становился все шире. Когда зашло сотни три, я повел свою десятку внутрь города, а оставшимся приказал держать оборону, пока не подойдут основные силы.

Мой отряд шел посередине улицы, как будто мы малгиумцы, ночной дозор, у которого закончились факела. Из пары дворов нас обгавкали собаки. Не там их держали во время осады. Никто не помешал нам дойти до той части города, что была возле ворот, ведущих к реке Тигр. Тут, как мне сказал один из добровольцев, бывавший в Малгиуме вместе с купцом Лунанной, находился район богачей. Мы выбрали четыре двора побольше и подождали, когда со стороны открытых ворот послышались громкие крики и звон оружия.

Я разделил свой отряд на три группы по три человека и направил в три двора:

— Сперва быстро забирайте самое ценное и несите в четвертый двор, где буду я. Потом возвращайтесь за остальным. Скоро сюда набежит много желающих пограбить, — а десятому приказал: — Стой на улице и отгоняй остальных. Говори, что эти дома захватили те, кто открыл ворота, но в драку не ввязывайся. Если будут наглеть, отступай во двор и зови меня.

Четвертый двор был самый большой и домов в нем целых три, не считая хозяйственные постройки. В кошаре, расположенной сразу у ворот, метнулись от меня к дальней ограде овцы. Отара большая, голов на пятьдесят. Из постройки рядом с ней вышел старик-раб с выбритыми волосами ото лба до темени. Увидев меня с саблей в руке, замер, покорно склонив голову.

— Буди своих бывших хозяев, выгоняй во двор, — приказал я. — Теперь они будут такими же вардумами, как ты.

— Сейчас сделаю, господин! — радостно произнес он и рванул к самому большому дому.

У старика появилась редчайшая возможность рассчитаться за многие годы издевательств. Пусть потешится.

34

Разграбление Малгиума продолжалось два дня, после чего бо́льшая часть армии вавилонян отправилась восвояси. Приближалось время сбора фиников и многих огородных культур. Остался отряд в три сотни человек, который присматривал за тем, как рабы-мужчины сносили крепостные стены и разрушали дома, в первую очередь квартал местного шакканакку, убитого ночью во время захвата города. Оказывается, это он ходил с факелом, проверял посты. Одну ночь поленился — и поплатился. Не знаю, чем именно провинился город перед Хаммурапи, но причина была весомой, раз решил