Алёшкин и Павловский с помощью Аси разъяснили перепуганному парнишке (ему было всего 16 лет), что ничего ему не грозит, они его даже в плен не возьмут и, если он хочет, может пойти куда угодно. Однако посоветовали отсидеться в этом городке до окончания войны, а она должна кончиться очень скоро.

Борис приказал Захарову накормить немца, что и было сделано. Поев, парень захотел отблагодарить русских и через переводчицу сообщил Захарову, что на площадке, где стояли бараки, есть вход в подземный продовольственный склад.

— Из него, наверно, не успели вывезти все продукты, — сказал он.

Действительно, в северо-западном углу площадки, почти у самой ограды обнаружили искусно замаскированную дверь, запертую висячим замком. Когда сбили замок и открыли её, внутри оказалось забетонированное обширное подземелье, по стенам которого размещались полки и ящики с самым разнообразным продовольствием, имевшим марки и этикетки различных европейских стран. Тут были и португальские сардины, и итальянские макароны, и голландские сыры, сливочное масло, французские вина, ветчина, копчёности и все виды круп. Находка очень обрадовала и Алёшкина, и Захарова, теперь они могли месяца два-три кормить личный состав госпиталя и полный комплект раненых, не думая о получении продуктов с продсклада фронта.

А раненые уже начали прибывать. 1 мая 1945 года в госпиталь поступила первая партия из Берлина и его северо-западных окраин, их было человек двести. Через день поступило ещё сто человек, затем поток раненых прервался.

Теперь и у Алёшкина, и у Павловского, и у Захарова, и почти у всех врачей имелись радиоприёмники, подобранные в Штольпе и других немецких городах. Благодаря электричеству, можно было слушать как Москву, так и вещание фашистов. Установили приёмники и в палатах.

Из сводок Информбюро стало известно о самоубийстве Гитлера, о прекращении сопротивления фашистов в Берлине. Все ждали со дня на день сообщения о конце войны, и вот этот день наступил, восьмого мая война была окончена. Мы победили!

Сообщение это в госпитале получили поздно вечером, и все, кто имел оружие, выскочили на улицу, открыли отчаянную пальбу в воздух и пустили ракеты. Люди ликовали. Все раненые, способные передвигаться, тоже выбрались на улицу, остальные подобрались к окнам и с восторгом смотрели на салют, устроенный их товарищами.

На следующий день, когда стало известно, что Днём Победы считается 9 мая, устроили торжественный обед для всех раненых и личного состава. Решили пустить в расход весь ассортимент имевшихся трофейных продуктов и вин.

Перед обедом Павловский провёл краткий митинг. В своей речи он призвал командиров и бойцов не расслабляться, помнить о том, что они находятся во вражеской стране, что, несмотря на капитуляцию военного командования фашистов, могут действовать различные диверсионные группы, и поэтому бдительность следует сохранять так же неукоснительно, как и во время войны.

Это было нелишним предупреждением, у многих бойцов появились признаки халатности в несении караульной службы, и Алёшкину с его помощниками иногда приходилось применять строгие наказания.

Сразу же после обеда раненые потребовали немедленной эвакуации в тыл, лучше всего на Родину. Конечно, выполнить это было невозможно, во-первых, по состоянию здоровья некоторых, а во-вторых, потому, что начальник госпиталя просто не знал, куда можно направлять раненых, — связь его с начсанупром оборвалась. Где находились в тот момент фронтовые госпитали, он не представлял.

Для того, чтобы успокоить возмущённых раненых, Борис решил сам съездить в Пренцлау, где ранее находилось сануправление фронта. На хорошей легковой машине, которая теперь была в его распоряжении (шикарный шестиместный «мерседес»), взяв с собой двух автоматчиков, он отправился в путь. 90 километров, которые отделяли Пренцлау от Варена, несмотря на все препятствия (взорванные мосты и объезды многочисленных воронок), они преодолели за два часа. К счастью, генерал-майор медицинской службы оказался на месте.

С интересом выслушав доклад Алёшкина о городе Варене и местоположении госпиталя, он тут же дал распоряжение начальнику орготдела о немедленной полной эвакуации всех транспортабельных раненых из во фронтовые учреждения. Отпуская Бориса, Жуков предупредил, что не позднее чем через два-три дня к нему в госпиталь приедет специальная комиссия в составе члена Военного совета, генерала Рузского, начальника тыла фронта, генерала Лагунова и его самого, Жукова.

— Тебе, товарищ Алёшкин, вероятно, будет дано особое задание. Подтяни своих ребят, наведите в госпитале и вокруг него образцовый порядок, — закончил генерал свою речь.

В тот же день Борис с этой новостью вернулся в Варен, а так как почти вслед за ним прибыл десяток автобусов, то к утру следующего дня из госпиталя вывезли почти всех раненых.

Началась генеральная уборка помещений. В ней принимали участие все — от начальника госпиталя до дружинниц и санитаров. Работа длилась почти сутки, и к утру следующего дня весь госпиталь, а также его территория, прямо-таки блестели.

Глава девятая

Через два дня действительно нагрянула комиссия, причём в её составе, кроме тех, кого ждал Алёшкин, оказался и сам командующий фронтом, маршал Советского Союза В. К. Рокоссовский. Борис, как и его заместители и помощники, очень удивился такой чести — присутствию этой высокой комиссии в их госпитале. Бегло оглядев некоторые помещения, приезжие направились в кабинет начальника госпиталя и пригласили туда же его самого, замполита и помощника по хозяйственной части.

Когда все уселись за столом, генерал Жуков с молчаливого разрешения маршала Рокоссовского сказал:

— Товарищ Алёшкин, вы мне рассказывали о виллах рядом с госпиталем, я доложил о них маршалу, и он принял решение организовать на базе вашего госпиталя кратковременный дом отдыха для высшего командного состава фронта. Нам нужно осмотреть сейчас эти виллы, и если они действительно так хороши, как вы описывали, то использовать их. На ваш госпиталь ляжет большая ответственность по организации этого своеобразного дома отдыха. Отдыхать будут генералы и полковники, занимавшие должности не ниже командира дивизии и корпуса, а также члены Военных советов и командующие армиями. Так что создание необходимого рациона питания, медицинского наблюдения, лечения и, конечно, охраны будет делом нелёгким. Как видите, доверие вам оказываем немалое. Для дополнительной охраны и несения караульной службы выделим вам роту автоматчиков, разместить её можно в одном из бараков. Командир этой роты будет полностью подчинён вам. Ну а сейчас, товарищ маршал, пойдём посмотрим некоторые из домов, их здесь двадцать два.

— Да, двадцать два, — ответил Алёшкин. — Но я сам не видел все, посмотрел только некоторые. Вот товарищ Захаров успел обследовать каждый дом и уверяет, что они шикарные.

— Так уж и шикарные, — усмехнулся Рокоссовский. — Ну, пойдём проверим, посмотрим.