Первое время дорога находилась в относительном порядке, но после дождей, прошедших в октябре, вода в болоте так поднялась, что скрыла лежнёвку, теперь без ремонта пользоваться ею было невозможно.

Сразу же после завтрака Борис, Захаров, Сковорода и Скуратов отправились осматривать территорию медсанбата. Обходя её, Алёшкин на каждом шагу встречал знакомых врачей, медсестёр, санитаров, шофёров. Каждый из них, поздоровавшись, считал своим долгом побеседовать с бывшим командиром. От таких бесед Борис не мог уклониться, во-первых, потому, что почти со всеми прежними сослуживцами он искренне дружил, а во-вторых, потому, что в этих беседах выяснились подробности об этом месте, каковы его достоинства и недостатки. Продвижение их происходило медленно.

Потратив на рекогносцировку около двух часов, Алёшкин с Захаровым, наконец, смогли составить некоторый план этой местности. Рельеф её представлял собой кольцо невысоких песчаных бугров, как бы соединённых песчаным валом. В центре кольца находился самый высокий и самый большой холм размером примерно 25–50 метров. От внешнего кольца его отделяла болотистая низина, шириною от пяти до десяти метров, большая часть её была заполнена водой. Центр с наружными краями соединялся несколькими пешеходными мостиками, идущими в различных направлениях. На центральном холме медсанбата разместился операционно-перевязочный блок, часть наружных бугров занимали госпитальные и эвакуационные палатки, а в десятке метрах от шлагбаума стояла палатка сортировки.

На противоположной стороне этого вала, назовём его так, размещались хозяйственные службы и автопарк. Там же находились и жилые помещения врачей, медсестёр, санитаров. Все эти помещения состояли из палаток ППМ и небольших землянок. Из деревянных конструкций, кроме домика командира, использовалась только одна малая операционная, щиты остальных были сложены невдалеке от въезда в медсанбат.

Весь этот участок на карте обозначался непроходимым болотом, поэтому, очевидно, он и уцелел. На самом же деле болото чередовалось с сухими песчаными холмами, которые и удавалось использовать. Эти песчаные холмики поросли невысоким, но достаточно густым сосняком, а в низинах прямо в воде росли многочисленные ели, берёзки и осинки. Маскировка палаток и землянок здесь особого труда не составляла. Самый существенный недостаток этого места заключался в единственной дороге, по которой Борис с Захаровым пробрались сюда, связывавшей его с основным фронтовым шоссе.

За время путешествия Сковорода рассказал прибывшим, что медсанбат не позднее 5–7 ноября должен развернуться на новом месте, примерно в том же районе и на тех же холмах у Синявинских болот, где когда-то находился полковой медпункт, в котором служил Сковорода. Он сказал, что, хотя ему приказано перевезти всё имущество, развернуться Пронин посоветовал только наполовину. По всей вероятности, вскоре после боёв придётся следовать за частями, которые будут преследовать отступающего противника.

— Не получилось бы только с этим наступлением, как в августе прошлого года! — невесело пошутил Сковорода.

— Не получится! По всему видно, что фрицы теперь уже не те, да и у наших командиров умения и техники прибавилось. Кстати, ты не слыхал, когда начнётся эта баталия? — спросил Борис у Сковороды.

— Да кто его знает… Ведь ты знаешь, нам, да, наверно, и вам, ничего определённого не говорят. «Солдатская почта» доносит, что, по-видимому, скоро. В коридоре скапливается всё больше войск, наши ребята (шофёры, они по ночам ездят) видели, как в коридор подтягиваются всё новые и новые воинские части, есть даже танки. Где они там только успевают прятаться? Днём-то их и незаметно. Говорят, что там скоро целая армия соберётся. Да и вокруг нас все лесочки техникой, артиллерией, «Катюшами» забиты. На той стороне вон, даже орудия резерва Главного командования стоят. Они иногда о себе знать дают…

— Хорошо. Давай-ка, друг, ближе к нашему делу вернёмся, — остановил его Алёшкин. Он знал способность Сковороды после небольшого возлияния, а оно за завтраком состоялось, вести рассуждения и о предстоящих боях, и даже о международном положении, долго.

— Вот что. Когда вы начнёте перебираться отсюда? Мы, — он переглянулся с Захаровым, — наверно, займём это место.

— Да надо хоть завтра начинать, да вот дорога… По ней еле полуторка проходит, да и то не у всех шофёров. Некоторые, приезжая с передовой, останавливают машину у лежнёвки, а там ходячих мы вброд переводим, а носилочных переносим. Если мы машины будем имуществом грузить, так они сразу же застрянут, а «эмки» (так медики называли медицинские санитарные машины) и вовсе не пройдут. Ждать, пока вода сойдёт или замерзнет, нельзя, ведь в нашем распоряжении всего каких-нибудь 12 дней. Будем гатить дорогу, настилать сверху новую лежнёвку. Только людей у меня уж очень мало. После твоего ухода, Борис Яковлевич, почти всех санитаров в полки забрали, прислали дружинниц-ленинградок. Девчата хорошие, старательные, да силёнок у них мало. Выздоравливающих, которые могли бы поработать, тоже почти нет, еле хватает на караульную службу. Хорошо, что сейчас раненых почти не поступает. Вот, коли вы это место для себя подготовить хотите, давайте кооперироваться. Помогите нам с дорогой, мы вам место быстрей освободим.

— Да ты, брат, за эти два месяца настоящим хозяйственником стал! Норовишь при каждом удобном случае с соседа что-нибудь содрать, молодец! — насмешливо заметил Алёшкин. — Да ты не обижайся, я шучу. Мы посоветуемся с товарищем Захаровым, с замполитом, доложим начсанарму. Если нам это место утвердят, тогда, может быть, и поможем. Ну а ты пока время не теряй, дорогу-то делай, а то, не дай Бог, Николай Васильевич Скляров захочет посмотреть твой медсанбат. Увидев такую дорогу, он тебя в пух и прах разнесёт! В общем, так: дня через два-три товарищ Захаров приедет, сообщит тебе наше решение и, если оно будет положительным, то он с собой привезёт немного людей, работоспособных, разумеется, и они помогут с дорогой. А ты пока с Прониным посоветуйся, может быть, что из имущества, из деревянных сборных помещений вывозить не будете, нам оставите. Подумайте.

После этой беседы Борис и его спутник вернулись к своей машине, не забыв захватить кое-что из съестных припасов, остававшихся от их обильного завтрака, для Лагунцова. Его они застали спящим в кустах около замаскированного ветками «козлика». Борис даже рассердился:

— Вот, товарищ Лагунцов, сразу видно, что ты к тыловым условиям привык! Ведь до передовой-то всего около четырёх километров! А ну, как немецкие разведчики тебя найдут, а они, конечно, сейчас здесь бродят, как и наши у них. Забрали бы тебя, как курёнка, а ты и автомат в машине оставил.

Лагунцов пытался доказать, что он заснул всего каких-нибудь 15 минут тому назад, но было видно, что возможной близости вражеских разведчиков он испугался. Вскочив, он схватил свой автомат и теперь держал его в руках. Алёшкин и Захаров засмеялись.

— Ладно, ладно, теперь уж нечего