Прежний начальник госпиталя Кучинский и его начхоз не догадались пустовавшие палатки просушить, свернуть и убрать на склад. Почему-то никто из работников санотдела армии, часто посещавших госпиталь, тоже не догадался подсказать им это сделать. Наоборот, всех умиляло и радовало наличие двух рядов палаток ДПМ, образовывающих аккуратную улицу, и внутренний вид каждой палатки, с застланными чистым бельём топчанами, создававшими весьма презентабельный вид.

Со стороны приезжавших это вызывало лишь одобрение, все полагали, что наличие большого фонда свободных коек позволит госпиталю в нужный момент оказаться на высоте.

Между тем развёрнутые палатки, которыми никто не пользовался, а их была добрая половина, постепенно портились. Зимой они не протапливались, летом не проветривались, и в результате их стены и крыши пришли почти в совершенную негодность.

Захаров и Алёшкин уже горько сожалели о том, что во время приёма госпиталя в документах удовлетворились лишь краткой формулировкой, что большая часть палаточного фонда служит с начала войны и требует ремонта. То, с чем столкнулся Захаров, пытаясь собрать всего только первую палатку, показало, что ни о каком ремонте не может быть и речи. В лучшем случае из палаток можно было выкроить куски брезента для ремонта других.

Решили все свободные палатки не трогать, а срочно их обследовать, составить акт на совершенно негодные, доложить об этом начсанарму и потребовать замены на новые. После тщательной проверки оказалось, что из 24 штук более или менее годными можно было признать 10–12, то есть палатки оперблока, четыре постоянно действующие госпитальные, две эвакуационные и две палатки, в которых жили шофёры и выздоравливающие.

После этой проверки Алёшкин и Захаров пришли к выводу, что положение госпиталя катастрофично: получив команду на передислокацию, собраться-то они смогли бы быстро, а вот развернуться на новом месте просто не в чем. Дополнительные помещения — бараки из толстых брёвен тоже для перевозки на новое место не годились, их, конечно, пришлось бы оставить на месте.

Взяв с собой акт, составленный 22 октября, Алёшкин вместе с Захаровым отправились в санотдел армии. Начсанарм, услышав доклад о плачевном состоянии палаточного фонда госпиталя, пришёл прямо-таки в ярость. Оказывается, с подобными заявлениями и актами к нему обратились начальники почти всех госпиталей. Для пополнения палаточного фонда требовалось такое количество палаток ДПМ, о котором он не смел и мечтать. Скляров знал, что на армейских складах есть небольшой запас новых палаток, но его не могло хватить и на четвёртую часть того, что необходимо, а ведь приходилось думать и о будущем.

Около получаса пришлось Алёшкину и Захарову выслушивать гневную проповедь Николая Васильевича Склярова. Немного успокоившись и понимая, что эти два новых человека уж никак не повинны в том, что палатки сгнили, и что, очевидно, свой гнев правильнее было бы излить на Кучинского, он сердито заметил, что следовало об этом заявить сразу, когда принимали госпиталь, а не сейчас, когда не сегодня-завтра ожидается переезд.

Однако, вероятно, перед двадцать седьмым полевым ставилась особая задача и, по-видимому, важная, поскольку, поостыв, начсанарм сказал:

— Ну, чёрт с вами! Раз вы такие рохли оказались, что не смогли состояние палаток разглядеть во время приёмки госпиталя, придётся вас выручать.

В глубине души он винил и себя, и работников своего аппарата, которые, часто бывая в госпитале, не подумали о сохранности такого важного имущества, как палатки. Конечно, говорить об этом своим подчинённым он не собирался.

Скляров снял трубку и, соединившись с членом Военного совета армии генералом Зубовым, попросил его о приёме вместе с начальником госпиталя № 27. Тот назначил время, и спустя три часа они были уже в приёмном отделении землянки генерала. Тот принял их довольно приветливо. Алёшкина он видел не в первый раз, и узнав, что именно он принял госпиталь № 27, поздравил его с вступлением в новую должность. Не успел начсанарм сказать о причине их прихода, как Зубов заметил:

— А это хорошо, что вы сейчас пришли. Только что на Военном совете принято решение о срочной передислокации ряда армейских учреждений. В первую очередь должен тронуться госпиталь № 27. Вот об этой дислокации сейчас и поговорим.

Не давая прибывшим вымолвить ни слова, он продолжал, развернув карту, лежавшую у него на столе:

— Товарищ Алёшкин, придётся вам к 10 ноября развернуться вот в этом районе, — он начертил кружок возле железнодорожной станции Назия. — Будете заменять медсанбаты тем дивизиям, которые там стоят и сейчас готовятся к решительному наступлению. Я полагаю, — он обернулся к начсанарму, — что целесообразно было бы сейчас медсанбаты этих дивизий свернуть частично, а то, что останется, пододвинуть вплотную к войскам, сдерживающим немцев на южной стороне коридора.

Мы уже говорили, что в январе 1943 года войскам Ленинградского и Волховского фронтов удалось прорвать блокаду Ленинграда, овладеть Шлиссельбургом и из района станции Назия проложить железнодорожную ветку, которая позволяла улучшить снабжение осаждённого города. Продолжая окружать Ленинград со всех других сторон, фашисты принимали отчаянные попытки ликвидировать этот коридор, как его называли в наших сводках. Да он и на самом деле таким представлялся, в некоторых местах занимая в ширину всего четыре-пять километров. Его, конечно, беспрерывно подвергали артиллерийскому обстрелу так же, как и проходившие по нему поезда. Кроме того, соединения немцев, находившиеся на южной стороне коридора, почти ежедневно предпринимали атаки против тех частей Красной армии, которые занимали там прочную оборону. В связи с тем, что эти части несли ощутимые потери, их постоянно пополняли новыми.

Сохранение этого коридора было жизненно необходимым для города Ленина и воинских частей, оборонявшихся в нём с внутренней стороны блокадного кольца. К устью этого коридора и должен был передислоцироваться госпиталь № 27.

Начсанарм заявил:

— Не зная о сроках передислокации, в предвидении её мы начали готовить свои учреждения. В процессе подготовки выяснилось, что палаточный фонд, которым госпитали пользуются уже более двух лет, в значительной своей части требует замены. Имеющиеся у нас бараки, срубленные из брёвен, перевозить невозможно. Значит, необходимо срочно выдать новые палатки из того запаса, который имеется на складах армии. Поскольку госпиталю Алёшкина дана задача сняться первому, то я и прошу вас распорядиться о выдаче ему 14 палаток ДПМ и одной палатки ППМ.

Зубов посмотрел на заявку, предусмотрительно составленную Алёшкиным и Захаровым заранее, и слегка поморщившись, сказал:

— Товарищ Скляров, вы же знаете, как ограничен фонд этих палаток, имеющихся в нашем распоряжении, знаете и то, что пока и фронт, и Главное управление Красной армии в пополнении палаточного фонда нам отказали, с этим приходится считаться. Сейчас я позову полковника Киселёва (начальник хозотдела армии) и мы