– Как, по-вашему, это сообщение имеет отношение к кораблю? «Фрейе»? Похоже на слова капитана.

– «Смените курс», – говорит Эмми. – Я как-то не задумывалась, но всё может быть. Это ведь значит «Поворачивайте», верно? То есть двигайтесь в другую сторону или вообще дайте задний ход… Папа однажды поехал задом на нашем минивэне и врезался в телеграфный столб. Бампер до сих пор помят.

– Если сообщение как-то связано с кораблём её брата, то мы обречены, – говорю я. – Он затонул двести лет назад. Какая смена курса?

Бри возвращается в ванную и вручает мне фотоаппарат. Я снимаю крышку с объектива и встаю поудобнее, чтобы поймать надпись в кадр. Как только всё настроено, я на всякий случай делаю несколько снимков.

– Вы ведь не думаете, что это на самом деле кровь? – спрашивает Бри, морщась и наклоняясь к зеркалу, чтобы рассмотреть поближе. – Это не кровь. Подделка, может быть. Настоящая кровь пахнет, как металл.

Эмми делает ещё один вдох, затем запрыгивает на туалетный столик возле раковины. Свесив ноги с края, она больше похожа на маленького ребёнка, чем на сыщика.

– Химия.

Я смотрю в окно – на улице непроглядная тьма.

– Так, что будем делать теперь? Исследовать ямки поздно. Темень глаза колет. Может, обследуем дом: вдруг Молли оставила ещё какие подсказки?

– Я готов, – говорит Джошуа. – Вы как, ребята, не против?

– Через двадцать минут мне нужно быть дома, – с разочарованным вздохом говорит Эмми. – Мама просит присмотреть за Хрюшей, пока она готовит ужин.

– Хрюша? – Джошуа растерянно морщит лоб.

– Сопливое чудовище, – объясняю я.

– А-а-а, – говорит парень, сразу вспомнив. – Я так рад, что никому не прихожусь старшим братом.

Эмми раздражённо смеётся.

– Без шуток. Это чудовищная несправедливость. Ну почему только мне после того, как нас чуть не убило привидение, надо тащиться домой и укрощать маленького чертёнка?

Бри поднимает руку.

– Не забудь, у меня Джимми!

– Джимми – старый толстый чихуахуа, он спит двадцать три часа в сутки, – громко смеюсь я. – Как его можно сравнивать с Хрюшей?

– Но он всё время воняет, – добавляет Бри, словно напрашиваясь на сочувствие.

Это срабатывает. Я машинально морщу нос, просто представляя, как пахнет старая собака.

– Страсть, – заключает Эмми, высунув язык. – Значит, договорились. Быстренько осматриваем дом!

Все кивают. Все, кроме Бри. Она с потерянным видом стоит в дверях ванной.

– Тебе необязательно ходить с нами, Бри, – тихо говорю я. – Если боишься или ещё что.

Она пожимает плечами.

– Боюсь до смерти, да. Но вдобавок мне грустно. Может, странно звучит, но мне кажется, что теперь я понимаю Молли. Я долго изучала её жизнь. И мне её очень жаль.

Кто-то может подумать, что Бри чересчур впечатлительная. А по-моему, она права. И когда-нибудь Брианна О’Рурк завоюет все награды, какие только может получить актриса, потому что она одарённая и добрая.

– Бри, мы всё для неё сделаем. Пока не знаю, как, но поможем.

Я в последний раз смотрю на зеркало, думая о том, что потеряла Молли. Родителей. Брата. Жизнь… Она не просто так много лет назад бежала из Истпорта. Её преследовали боль и несправедливость. Я молча клянусь не бросать это дело, каким бы жутким оно ни оказалось.

Потом набираю побольше воздуха и стираю надпись.

Глава 26

Наши поиски оказываются бесполезны. Ни зацепок. Ни признаков Милой Молли. Я падаю на кровать, голова от мыслей идёт кругом.

Есть мысли хорошие и плохие. И они путаются. Джошуа, Бри и Эмми ушли почти час назад, и с тех пор я сотню раз проверила фотографии. Ничего не изменилось. Сообщение на зеркале на снимке выглядит точно так же, как выглядело на самом деле.

Давай, Молли. Дай мне ещё одну подсказку.

Снаружи поднимается ветер. Воет громко, словно в мою мансарду набилась стая волков. Проходя через комнату, бросаю взгляд на дома своего района. Улицы словно узор из оранжевых мерцающих огней и украшений к Хэллоуину. Дженнингсы, соседи напротив, устроили на лужайке перед домом целое бутафорское кладбище с надгробиями. Даже траву перед могилами выпололи, словно вот, свежачок, кого-то тут недавно похоронили. Ужас.

Я ловлю взглядом свет в гавани. Он мерцает, будто кто-то гуляет по берегу с зажжённой свечой. Я тянусь рукой за камерой потом настраиваю так, чтобы увеличить изображение доков.

Свеча!

Фигура со свечой стоит ко мне спиной. Разобрать что-нибудь трудно – уж слишком темно, но я ясно вижу одно: фигура в белом.

Меня охватывает ужас. Молли! Что она делает у гавани? Я снова смотрю сквозь линзы камеры. Фигура ещё там, то наклонится, то выпрямится над гаванью, словно что-то ищет.

Что-то ищет…

В голове мелькает мысль. Когда я впервые увидела Молли у гавани, приняв ее за миссис Барри, она спросила: «Где он?» Я подумала, что это как-то связано с ямками в песке, которые я выкопала, когда во сне пришла к морю. Это может быть доказательством. Если Молли и сейчас там что-то ищет, может, мне удастся выяснить, что именно, и она снова будет счастлива. Но для этого нужно прийти туда немедленно. Одной. В темноте.

Опустив фотоаппарат, я пытаюсь не думать о том, что делаю, натягивая через голову толстовку и хватая кеды. У меня нет времени писать друзьям, если хочу добраться туда, пока она не исчезла.

Я подхожу к парадной двери как раз в тот момент, когда родители въезжают на подъездную дорожку. Нет! Когда они войдут, сразу наступит время ужина и меня не выпустят. Я подбегаю к боковому окну, наблюдаю, как закрывается гараж, и только потом выскальзываю на улицу через дверь. Отойдя от дома подальше, пишу им, чтобы не беспокоились: «Скоро вернусь».

На телефоне пульсируют точки, сообщая, что мама или папа пишут ответ:

«Без проблем, детка! Тебя ждёт Чудовищная мясная буханка!»

При мысли о горячей мясной буханке у меня бегут слюнки. Да, я не из тех, кто теряет аппетит на нервной почве. Ещё раз перечитываю диалог, прежде чем убрать телефон. Будем надеяться, что меня не попросят отчитаться, куда я ходила. Врать уже надоело.

Порывистый ветер не стихает, по улицам эхом разносится отдалённое позвякивание ветряных колокольчиков. Вроде ничего жуткого, но я боюсь. До гавани добираюсь, когда уже совсем темно. Я останавливаюсь и на всякий случай держусь на расстоянии. Я хочу найти то, что ищет Молли, но мне страшно встретиться с ней в одиночку.

Убедившись, что старухи нет, вхожу в доки и поворачиваюсь. Тихо. Лодки, которые не убрали на зиму, привязаны