Особенное внимание экзегеты обращают на образ ограды. Иудейские толкователи видят в нем указание на законы мудрецов, стоящие как ограда вокруг Торы: «предание — ограда для Торы» (Авот, 3.13). Преподобный Викентий Леринский также усматривает здесь попытку разрушить учение Церкви: «…когда начнут они не высказывать только божественные слова, но и толковать их, не только распространять, но и изъяснять, тогда… дадут себя узнать непотребные новизны, тогда увидишь ты впервые, что ограда разоряется, пределы отцов переносятся, вера православная закалается, учение Церкви растерзывается»[7].

Змей в ограде — бытовой образ, изначально не содержавший никакой мистики: змеи живут в расщелинах скал или трещинах ограды, а потревоженная змея, безусловно, может ужалить. Однако это также и однозначная отсылка к Книге Бытия, повествованию о змее, искусившем первых людей. Поэтому разрушающий ограду здравого учения рискует быть укушенным врагом всех людей.

Слова из уст мудрого — благодать, а уста глупого губят его же: начало слов из уст его — глупость, а конец речи из уст его — безумие. Глупый наговорит много, хотя человек не знает, что будет, и кто скажет ему, что будет после него? Труд глупого утомляет его, потому что не знает доже дороги в город (Еккл. 10:11–15).

Увы, эти стихи можно приложить и к нам. Начало слов — просто глупость, а конец — безумие. Как часто мы, говоря о высоком, пытаясь кого-то привести к истинам веры, показать путь ко Христу Человеколюбцу, начинаем раздражаться, не увидев сиюсекундного принятия! И начали не лучшим образом, а уж закончили вовсе безумием — гневом и раздражением. Почему так происходит: говорящий и сам не знает дороги в город.

Знать дорогу до ближайшего города — самое примитивное и общедоступное знание, считает автор. А вот толкователи, иудейские и христианские, видят здесь указание на дорогу к Богу и шествие по ней. «Не знает даже дороги в город, то есть в Небесный Иерусалим, который есть матерь всем нам!» — говорит преподобный Иоанн Кассиан (Собеседования, 24: 24). Поэтому, говоря о высоком — о нашей вере, будем всегда иметь перед собою вопрос: знаем ли мы сами дорогу и идем ли по ней, или только слыхали, что такая дорога существует?

Горе тебе, земля, когда царь твой отрок, и когда князья твои едят рано! Благо тебе, земля, когда царь у тебя из благородного рода, и князья твои едят вовремя, для подкрепления, а не для пресыщения! От лености обвиснет потолок, и когда опустятся руки, то протечет дом. Пиры устраиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь; а за все отвечает серебро. Даже и в мыслях твоих не злословь царя, и в спальной комнате твоей не злословь богатого; потому что птица небесная может перенести слово твое, и крылатая — пересказать речь твою (Еккл. 10:16–20).

…Царь твой отрок: это толкуется двояко — как «молодой царь» или «происходящий из несоответствующего звания» (отрок может означать «слуга»). На второй вариант может указывать следующий стих, где ублажается не та страна, где царствует старец, а та, где царь благородный, то есть как минимум — происходящий из свободных.

Среди указаний царедворцам в учительной литературе есть не только прямые поучения, как то: даже в мыслях твоих не злословь царя, но и рассуждения о судьбах страны и народа, рассчитанные на правильное воспитание царской администрации, которая, в свою очередь, сумеет правильно воспитать юного царя.

Классический пример плохого советника при молодом царе — Ахитофел при сыне Давида Авессаломе: правда, плох он был для Давида, так как давал Авессалому грамотные советы по ведению войны против собственного отца. Второй пример — советники Ровоама: он отверг отцовских царедворцев и послушал своих молодых друзей, из-за чего потерял большую часть Израильского царства.

Глава 11

Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его. Давай часть семи и даже восьми, потому что не знаешь, какая беда будет на земле. Когда облака будут полны, то они прольют на землю дождь; и если упадет дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадет (Еккл. 11:1–3).

Десятая глава заканчивалась поучениями о придворном этикете и отношениях слабого к сильному — Даже и в мыслях твоих не злословь царя (Еккл. 10: 20), здесь же, наоборот, сильных и богатых наставляют быть щедрыми к ближнему в беде, глава преимущественно посвящена милосердию. В советской мультипликации эта мысль была озвучена как «Делай добро и бросай его в море — добром тебе вернется» (мультфильм «Ух ты, говорящая рыба!») — то же, что отпускай хлеб твой по водам. То есть благотворя, отдавая, ты не надеешься получить что-нибудь — река течет в одну сторону, значит, и течение жизни ничего тебе не вернет. Расставаясь с пожертвованным, ты расстаешься с ним навсегда.

Но старый вопрос ма итрон? — «что пользы?» не оставляет автора и здесь. Он все-таки не забывает и прагматическую сторону: расставайся с пожертвованным, но в глубине сердца не сомневайся, что по прошествии многих дней опять найдешь его, Праведный Господь знает, где и как воздать благом за благо. В Новом Завете подобного расчета мы уже не встретим — там Христос скажет: И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же (Лк. 6: 34).

Давай часть семи… — то есть ежедневно твори дела милосердия, и даже восьми — превозмоги, еще увеличь эту меру! Смысл этого стиха близок притче Христа о домоуправителе, который приобретал себе друзей богатством неправедным, то есть прощал им долги, которые они должны были вернуть не ему, а его господину (см. Лк. 16: 1–9). Давай часть семи и даже восьми, потому что не знаешь, какая беда будет на земле: давай милостыню от тех богатств и щедрот, которыми Бог благословил тебя, потому что может настать день, когда в нужде окажешься ты, а в благоденствии — те, к кому ты был милостив, и они воздадут тебе добром за добро. Как дерево, упав в определенную сторону, останется лежать недвижимо, так и милостыня, однажды связав нитью благодеяния двух людей, не порвется и при изменившихся обстоятельствах.

Эту связь с особой силой, но в совершенно другом контексте подчеркнет апостол Павел, говоря об искуплении, совершенном Христом: Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам