Матейка, схватив сармата за руку, завернул её за спину — не больно, но неприятно — и быстро, на ходу надевая наручники, погнал его к выходу. «Сантуш,» — повторил про себя Гедимин. «Ладно, найдём.»

— Отведи меня к Сантушу, — попросил он Матейку, едва они вышли к лестнице.

— Завтра, после медосмотра, — отозвался тот. — А твоя одежда где? Обычно всё хранится. Тебя что, голым привезли?

Сармат поморщился.

— Расплавилась, — буркнул он. — Под реактором. Я и так могу, но…

Он представил, как скафандр изнутри покрывается слизью, сочащейся из его кожи из-за «мартышечьей» еды, и его передёрнуло. «Хоть ветошью обматывайся. Тут есть ветошь?..»

05 сентября 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Руки расставь, — скомандовал доктор Алваренга, отходя от хлипкой конструкции, в которую осторожно втиснулся Гедимин. — Теперь опусти. Так… Ты похудел, Фрэнки. На все двадцать кило. Я всегда говорил, что кормёжка тут отвратная. Что ты смотришь, парень? Вот тебе на сканере все мерки. Бери и отправляй, куда там надо.

«Парень» — офицер Сантуш, невысокий, довольно худой, с необычно гладким лицом — опасливо покосился сперва на доктора, потом на Гедимина, закивал и подался к двери, быстро тыкая в наручный передатчик.

— Иди, купи теску трусы, — проворчал медик, жестами выгоняя сармата из сканера. — У меня ещё куча работы. Эй, там! Стол готов?.. Иди за мной, Фрэнки. Паренёк без нас справится.

Гедимин покосился на Сантуша — тот с кем-то переписывался по наручному смарту, устройство так и пищало — и пошёл за медиком в соседнее помещение, отгороженное защитным полем и пропахшее дезинфектантами. Ему было слегка не по себе.

— Ложись, — буркнул Алваренга, отходя от стола и заглядывая в стерилизатор. — Сперва на спину, когда скажу — на живот. Пристёгивать не буду.

Он подключил прибор, вынутый из стерилизатора, к одному из разъёмов в нижней части стола, распустил кольчатый кабель и побрызгал сармату на грудь из пульверизатора.

— Спирт, — пояснил он, прилепив ему на рёбра датчик. — Для контроля. Теперь замри и не дыши.

Плоское сопло прибора коснулось кожи на груди, с писком отъехало на пару сантиметров в сторону, и сармат почувствовал слабое, едва заметное жжение глубоко под рёбрами. Продолжалось оно считанные секунды.

— Теперь дыши, — Алваренга отлепил датчик. — Ложись на живот, голову набок.

Сопло на секунду обожгло шею, и медик, довольно хмыкнув, кинул его вместе с датчиком в стерилизатор.

— Вставай. Чипы я тебе отключил. Можешь поглумиться над Макнайтом. Кнопки у него больше нет. Правда, может врезать, но сильно — побоится.

Гедимин неуверенно хмыкнул, повёл лопатками, прислушиваясь к ощущениям внутри, — как работающие чипы не напоминали о себе, пока охранник не нажимал кнопку, так и их отключение никак на сармате не отразилось. «И эта дрянь всё ещё внутри,» — он брезгливо поморщился. «А если включится?»

— А совсем их убрать никак? — спросил он, застёгивая комбинезон. — Сработают ещё…

Алваренга фыркнул.

— Нечему срабатывать. Их выжгло, Фрэнки. Начисто. Там пустые ящички и пепел. А вынуть… Ищи хорошего хирурга. Я не возьмусь. Из задницы вырезал бы. А сердечную мышцу и спинной мозг трогать не стану. Они вросли в тебя, Фрэнки. Понимаешь? Так долго там сидели, что обросли мясом. Может, Фокс возьмётся, если найдёшь его. А пока тебе не об этом думать надо…

Сармат недовольно сощурился — носить в себе чипы, даже выжженные, было противно. «Хороший хирург,» — сделал он отметку в памяти. «Найти бы медиков из „Гекаты“…»

— Всё, иди, тебя ждут, — Алваренга, отойдя от стерилизатора, наткнулся взглядом на Гедимина и как будто удивился. — Больше нам друг от друга ничего не надо.

Сармат кивнул на оборудование за его спиной.

— Тебе ничего не нужно починить? Тут много мелких неисправностей. А мне нетрудно.

Алваренга хмыкнул.

— В тот раз меня не сдал, так решил теперь?.. Иди, Фрэнки. И держись подальше от нашего заведения!

…Сантуш ещё не ушёл — так и держался рядом с угрюмым конвоиром Гедимина, пока сармат не вышел из медчасти.

— В воскресенье привезут, — пообещал он, с опаской взглянув на заключённого. — Восемьдесят койнов ушло, в выписке увидите.

Гедимин кивнул — вникать в подробности сейчас он не хотел, и без того было о чём подумать. «Одежда будет,» — он вычеркнул ещё один пункт из мысленного списка. «Где бы взять живую Би-плазму?»

09 сентября 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Прохладный воздух предбанника приятно касался мокрой кожи. Гедимин, вытираясь, косился на тёмные полосы — следы ногтей: сегодня он сдирал с себя невидимую слизь с особым остервенением, от скомканной мочалки не было никакого толку, и сармат помогал себе ногтями и, похоже, перестарался — кое-где остались неглубокие ссадины. Быстро заживая, они сильно зудели, а трогать их было нельзя, если только сармат не хотел, чтобы зуд изводил его до вечера. Он досадливо сощурился и осторожно, стараясь не нажимать, промокнул полотенцем повреждённую кожу. «Скорее бы туда, где душ каждый день! Вот уж не думал, что мне будет не хватать мытья…»

Он поискал взглядом чистую одежду и не сразу нашёл её — в этот раз свёрток был не привычного жёлтого цвета, а тёмно-синего. «Одежда с воли,» — ухмыльнулся про себя Гедимин, но сердце всё-таки дрогнуло, когда он развернул ткань. Всё, кроме белья, было более плотным на ощупь, чем тюремные комбинезоны, и слегка напоминало структурой мелкую чешую… или спецодежду «Гекаты». Сармат впервые за шесть лет надел носки, сделанные под его ступню, пошевелил широко расставленными пальцами и ухмыльнулся уже в открытую. «Правильная одежда. Не думал, что и этого будет не хватать. Как же много всякой ерунды…»

Он застегнул пояс и выпрямился, засунув руки в первые подвернувшиеся карманы, — их у комбинезона было много, как и полагалось сарматской рабочей одежде. Конвоир, выразительно хмыкнув, толкнул его