д-ра Рамсая вокруг света до Америки». Он хотел получить окончательный ответ на следующий день. «Этого я не смогу». «Ну, тогда послезавтра». Если этого не произойдёт, то советскому правительству будет сообщено об отказе Финляндии. Он добавил, что у правительства Финляндии есть право разорвать соглашение о выдаче разрешения, если бы было желание. На мои слова «Постарайтесь понять нас», – последовал ответ: «Учтите, что мы отдали вам Печенгу». Никакие мои разъяснения не помогли. «Самое малое, что мы можем сделать: послезавтра вы должны сообщить о готовности к переговорам либо здесь, либо в Хельсинки», – писал я в телеграмме в правительство.

В эти дни мы неоднократно обсуждали с Вышинским тему продолжения переговоров. В одной из бесед он высказал удивление, что из-за столь малого дела мы послали д-ра Рамсая в Лондон. Ответил, что русские должны понять, что мы хотим урегулировать вопрос по-дружески также и с англичанами. Вышинский сказал, что он это понимает, но выразил сомнение в отношении согласия англичан. Благожелательное отношение со стороны Англии не так важно для Финляндии, как со стороны Советского Союза. Он вновь высказал мнение, что Финляндия на основе закона 1939 года о военных условиях имеет право разорвать соглашение независимо от согласия англичан. Ответил, что этот закон распространялся только на военное время. Вышинский: «Всё, что делается на основе закона военного времени, остаётся в силе и после войны». Заметил, что всё, что делается на основе военного закона, не выдерживает послевоенного времени. Вышинский подчеркнул, что государство может делать, что ему необходимо, и, если потребуется, издавать новые законы.

– Я: Провести такой закон в Финляндии не так просто, как Вы думаете, для этого необходимо квалифицированное большинство в парламенте.

– Вышинский: Смогли же вы и президентские выборы провести очень быстро.

– Я: Бывший президент был болен и умер в тот же день, когда избрали нового. Поэтому было необходимо избирать нового президента. Выборы проводили прежние выборщики3.

– Вышинский: Государство может и должно решить такой вопрос, как о никеле.

Он поинтересовался, что думает правительство по существу дела. Я ответил, что вопрос сейчас обсуждается в совместном комитете.

– Вышинский: Должна быть основа, от которой можно будет отталкиваться при обсуждении, иначе ничего не выйдет.

– Я: Мы, финны, хотим решить этот вопрос к удовлетворению обеих сторон, но, как и он, Вышинский, наверняка хорошо понимает, вопросы, в отношении которых существуют различные мнения, можно урегулировать только с помощью взаимных уступок.

Похоже, что Вышинский с этим согласился, но ничего не сказал.

Заседания совместного комитета продолжались в Москве с 29 января 1941 года в течение двух недель. Финские представители в первые дни подтвердили своё первоначальное предложение о создании компании с разрешением на разработки, но вскоре от него отказались. Новое финское предложение: правительство Финляндии не позднее чем в течение месяца на основе собственного решения и закона о военном положении временно берёт никелевый рудник, всю связанную с ним собственность, а также соглашение о выдаче разрешения на работы и передаёт всё это совместному финляндско-советскому обществу. Правительство предпринимает меры для окончательного получения собственности либо с согласия компании Mond, либо с помощью законодательства. Финское государство берёт на себя ответственность за выплату компенсации компании Mond. Акционерный капитал компании составляет 700 миллионов марок (14 миллионов долларов). Советский Союз выплатит свою долю наличными. Финское государство внесёт свою долю собственностью рудника. Советский Союз выплатит финскому государству компенсацию за то, что получает часть собственности рудника, и будет принимать участие в разработке никеля. Из акций компании финское государство получает, по крайней мере, 51 процент, Советский Союз – 49 процентов. В правление компании входят шесть членов, из которых председателя и трёх членов выбирают финские владельцы акций и двух – советские. Правление компании избирает исполнительного директора, который должен быть гражданином Финляндии. Из четырёх аудиторов русские выбирают двоих. Исполнительный директор принимает на работу технического директора, инженеров, а также бригадиров, которые должны быть гражданами Финляндии. Советские владельцы акций назначают в компанию двух русских инженеров, которые работают под финским руководством. Рабочие и весь остальной персонал – граждане Финляндии. Электростанция на реке Паатсйоки не входит в соглашение, а принадлежит отдельному финскому акционерному обществу, которое предоставляет электричество компании по производству никеля. Новое совместное общество принимает на себя ответственность за все долги «Петсамон Никкели» немецкому «И.Г. Фарбениндустри», а также по всем соглашениям о поставке никеля и иной продукции. Если изъятие собственности рудника у тогдашнего владельца приведёт к отказу Англии от выдачи сертификата безопасности на товарные поставки в Финляндию, то Советский Союз обязуется поставлять в Финляндию такие же товары.

Русские не приняли это наше идущее довольно далеко предложение. Их встречное предложение: акции поровну, равное число членов правления, исполнительный директор назначается советской стороной, и пятая часть инженеров, мастеров и другого персонала – советские граждане. Кроме того, они потребовали, чтобы электростанция на реке Паатсйоки также принадлежала новому совместному обществу. Новое общество не должно быть связано долгами немцам, думаю, для того, чтобы исключить германское влияние.

Совместный комитет много заседал, но не пришёл к единому мнению. Финны согласились с разделом акций на две равные доли, по их мнению, и места в правлении можно поделить поровну, однако так, чтобы председателем был финн. Российские переговорщики не сдавались. Совместный комитет констатировал, что согласия добиться не удалось.

Обсуждение вопроса вновь перешло на дипломатический уровень. Несмотря на переговоры в совместной комиссии, ситуация не улучшилась. Правительство в Хельсинки и наша делегация на переговорах жили поначалу в плену иллюзий. По-прежнему преобладало впечатление, сложившееся после Зимней войны, что наша героическая борьба породила в русских уважение к нам, которое проявится в переговорах. Русские блефовали, полагали у нас, твёрдая позиция заставит их уступить. Я не верил в это. За всё время своего пребывания в Москве я так и не заметил этого уважения, «респекта», а в обсуждении конкретных вопросов не было ни малейшего признака этого. Осенью 1939 года в Хельсинки было довольно широко распространено мнение, что русские блефуют, и наша твёрдая позиция даст свои результаты. Жизнь показывала иное. Это была наша серьёзная ошибка. Наши представители в совместном комитете также скоро пришли к иному мнению и заметили, что приходится шаг за шагом отступать. Поначалу они полагали, что задачи совместного финско-советского общества сведутся к формальному распоряжению разрешениями на работы в Петсамо и сбыту продукции, а управление комбинатом будет вестись по-прежнему. Вскоре, однако, признали необходимым согласиться на требование русских передать весь комбинат совместному обществу и с этой целью забрать у англичан разрешение на работу и другие права, а также