Оказывается, иногда грёзы способны воплощаться в жизнь. Даже иллюзии – если и утрачиваются, то всего лишь частично. И описание любовных сцен с участием леди Дедлей в «Лилии долины» – полное тому доказательство.

* * *

Безжалостный Париж серьёзно пугал. Париж – это судебные приставы, кредиторы и (чёрт бы их побрал!) национальные гвардейцы, которым, казалось, даже нравилось издеваться над уважаемым всеми человеком. Однажды какому-то солдафону пришло в голову на повестке, адресованной писателю, сделать глумливую приписку: «Господину де Бальзаку, именуемому также “вдова Дюран”, литератору, стрелку первого легиона…» Хорош стрелок, нечего сказать! Открыто издеваются. При всём напряжении мысли Бальзак никак не мог вспомнить, когда в последний раз брал в руки ружьё. И брал ли вообще? «Стрелок первого легиона»…

У него начинают сдавать нервы. Нужно бежать. Куда? В Россию, в Сибирь? На Украину к Ганским? Но и туда не подашься: переписка с Евой превратилась в некий обязательный атрибут – не более. Несколько писем в год – ещё не повод навязывать своё присутствие.

«Эта охота с гончими, в которой Бальзак оказался дичью, изнурила его, – пишет А. Моруа. – Он чувствует, что у него “нет ни мыслей, ни сил, в душе тоска”, он не может работать. Куда бежать от своры лающих псов?..»{354}

Ева была непростительно далеко. Но теперь рядом с ним умная и обаятельная «белокурая красавица» Сара Гидобони-Висконти. Тем более что и сам граф (муж Сары) в восторге от Бальзака. Не удивительно, что супружеская чета раз за разом вызволяет писателя из самых, казалось бы, затруднительных ситуаций, спасая то от тюрьмы, то от лямки гвардейского стрелка. Пытаясь хоть на какое-то время оградить друга семьи от невзгод, они поручают ему «непыльное дельце» в Италии, связанное с наследством графской семьи (ведь Бальзак – какой-никакой юрист).

С Италией такая история. У графа Гидобони-Висконти недавно умерла мать. Пьемонтские сеньоры Гидобони были тесно связаны с миланскими герцогами Висконти. С какого-то времени управление имуществом итальянского клана оказалось в руках графа Жозефа Сормани-Андреани. После того как муж Сары задумал продать часть своего имущества, оставшегося от матери, возникла необходимость ехать в Италию. Тут-то и возникли проблемы. Мало кто знал, что у себя на родине граф Гидобони-Висконти слыл карбонарием. Это подтверждалось тем, что многие его близкие друзья (например, герцог Литта и маркиз Адда) были вынуждены эмигрировать. Вернуться в Милан означало бы подвергнуться лишениям, в частности – оказаться без собственности. Вот когда пригодился «семейный юрист».

Италия! Оноре давно мечтал там оказаться, путешествуя в герцогской карете в обществе маркизы де Кастри и герцога Фиц-Джеймса. Но тогда не сложилось. И вот появилась возможность наверстать упущенное. Сара только что стала матерью, поэтому ехать ей в даль дальнюю было бы неразумно; рядом с женой постоянно находится заботливый муж. Таким образом, в Италию снаряжается один Оноре. Он полон воинственного духа: помочь тем, кто не раз и не два протягивал ему руку помощи, выглядело делом чести. Нет-нет, оставайтесь, один – так один!

Однако уехать в «тоскливом одиночестве» Дон Кихоту не удалось. Как и следовало ожидать, очень быстро ему подвернулся некий Санчо Панса в лице… очередной интриганки.

Перебирая в спешке перед поездкой письма (в надежде обнаружить послание от Ганской), Оноре неожиданно наткнулся на интригующее письмецо от некой замужней дамы, страстно желавшей познакомиться. Она из Лиможа (провинциальный городок в двухстах с лишним милях от Парижа); её немолодой муж, чиновник среднего разряда (секретарь суда), совсем не любит свою обворожительную супругу, отчего та… Словом, этой даме очень одиноко! Её имя – Каролина Марбути.

Вообще, если бы не связь с Бальзаком, о «лиможской музе» так никто бы ничего не узнал. Точкой отсчёта для замужней женщины стало появление в 1831 году в Лиможе некоего г-на Дюпюитрена. Для большинства читателей это имя ни о чём не говорит. Но только не для врачебного сословия, ибо нет такого доктора, который не слыхал бы о так называемой контрактуре Дюпюитрена. Так вот, Гийом Дюпюитрен – известный военный хирург, учёный, лейб-хирург французского короля Людовика XVIII, барон; член Парижской Академии наук (1825 г.) и Медицинской академии (1820 г.). Следует добавить, что он лично оперировал короля Карла X по поводу катаракты.

Барон Дюпюитрен появился в Лиможе не случайно: он выставил в департаменте Верхняя Вьенна свою кандидатуру на выборах в парламент. Уважаемый всеми доктор был убеждён, что местная знать и все, кто стоял за ней, непременно проголосуют за своего земляка. В течение месяца врач проживал в доме г-на Марбути.

Появление там «самого Дюпюитрена!» можно сравнить с неожиданным прилётом на заросшее болото редкого в этих местах лебедя. Ничего удивительного, что «лиможская муза» этой редкой птицей-лебедем серьёзно увлеклась. Дюпюитрену под шестьдесят, Марбути – на тридцать лет моложе. Избалованную женщинами знаменитость привлекает молодость провинциалки; её образованность и всемирная известность королевского врача. Вскоре между ними завязался бурный роман.

Им было хорошо до тех самых пор, пока не закончилось пребывание именитого эскулапа в Лиможе. Местные избиратели его сильно разочаровали, отдав предпочтение какому-то сельскому лекарю. Вдруг выяснилось, что г-жа Марбути ему наскучила. Честолюбие Дюпюитрена было уязвлено, расстроенный, он засобирался в Париж.

– А как же я?! – возмутилась было Каролина.

– Ты?.. Ты просто умничка! – потрепал тот, словно кошку, милашку за ухо. – Оставайся и далее умничкой.

– Но ты… но вы… Но вы и я?..

– Повторяю, оставайся умничкой, не огорчай своего мужа, он этого явно не заслуживает…

После этого профессор, проклиная в душе всё на свете, отбыл в Париж, где столичную знаменитость ожидали его клиника, коллеги и пациенты.

Ну а Каролина… Ещё никто так грубо не отталкивал эту женщину – ведь она же «лиможская муза»! И привыкла только влюблять в себя и повелевать. А тут такое… Её использовали, как какую-то горничную…

Не говоря никому ни слова, Каролина намеревается ехать в Париж, надеясь устроить Дюпюитрену настоящий скандал! Но для начала решила заглянуть в Ла-Рошель, в родительское имение. Именно там красотка оказывается… в объятиях Жюля Сандо. «Носивший на перевязи свое сердце, разбитое Жорж Санд», Сандо нашёл утешение в объятиях г-жи Марбути. Дабы скрыть их роман, он привозит авантюристку в Париж, объявив ту учителем своих дочерей.

Однако тщеславной красотке этого крайне мало. В глазах Марбути Жюль Сандо – человек, имевший бурный роман с Жорж Санд. Так и есть. В сотрудничестве с Авророй Дюдеван Жюль написал свой первый роман «Rose et Blanche» (1831 г.). Всего-то. Для провинциальной авантюристки