Шрифт:
Закладка:
Таким образом, прав был Цвейг, назвавший «Утраченные иллюзии» романом-предостережением, зовущим «не опошляться из нетерпения и алчности, но оставаться сильным и становиться все сильнее вопреки любому сопротивлению».
«Утраченные иллюзии» в творчестве Бальзака – что-то абсолютно новое. Базовая закладка романа, основанная на моральных принципах, сделала его бессмертным для всех поколений на все времена. И в этом несомненная уникальность бальзаковского пера.
* * *
Связи графини Потоцкой, познакомившей Оноре с Терезой Аппоньи, пригодились: Бальзак стал постоянным гостем графской четы в их особняке «Экмул».
Где-то в середине 1834 года в стенах этого роскошного дома в центре французской столицы (фактически – австрийского посольства) ему представляют очаровательную даму, которая просто не могла не заинтересовать любвеобильного романиста. При ближайшем знакомстве выяснилось, что миловидную красавицу зовут Сара Гидобони-Висконти. Графиня. Знатна. Богата. И чрезвычайно очаровательна. Букет необходимых критериев, чтобы Оноре потерял покой.
Тем более что графиня умела очаровывать. Её обнажённые плечи, лебединая шея и высокая грудь вызывали в душе Бальзака бурю страстных эмоций. Не влюбиться в такую было просто невозможно! Нежная шейка графини гипнотизировала ничуть не меньше, чем вид молодой козочки на зелёной лужайке голодного льва. Правда, имелось одно обстоятельство: начавшаяся между ними «игра в завлекалки» нравилась обоим. Ведь опытный взгляд графини также выхватил из массы богатых и знаменитых собственную жертву. И этой жертвой был он, Оноре.
С. Цвейг: «…Не только красота этой женщины очаровывает Бальзака. В своих влечениях он тоже остается вечным плебеем. Его всегда занимает социальное положение. Аристократическая фамилия женщины значит для него гораздо больше, чем ее личность. И достаточно ему услышать, что эта новая чужестранка не кто-нибудь, а графиня Гвидобони-Висконти, чтобы воспылать! Висконти были герцогами Миланскими. Гвидобони – одно из знатнейших аристократических семейств Италии. Следовательно, родословное древо этих властителей эпохи Возрождения затмевает даже генеалогию Ржевуских. Движимый непреоборимой силой и мгновенно забывая все присяги и клятвы в вечной верности, Бальзак приближается к родовитой красавице»{348}.
Другое дело, что у графини имелась своя ахиллесова пята. Позже Бальзак узнает, что знатностью и богатством графиня полностью обязана своему супругу, ибо сама происходила из скромной британской семьи. Настоящим именем женщины было Сара Лоуэлл, а родиной – пригород Лондона. Узнает Бальзак и другое – например, то, что Сара своего рода яркая роза, выросшая на навозной куче. Иначе никак не назовёшь ужасное семейство, в котором воспитывалась эта «роза»: то была потомственная семья самоубийц. Её мать-красавица, едва состарившись, наложила на себя руки. Тем же путём пошёл один из братьев Сары; другой брат, спившись, по сути, совершает то же. Младшая сестра превратилась в сумасшедшую сектантку. И лишь Саре удалось избежать трагического пути семейного проклятия.
Хотя и тут не обошлось без некоего сектантства, ибо старшая сестра Лоуэлл нашла себе обожаемого ею божка, которому будет поклоняться до конца своих дней. Имя этому божку – Эрот. Идол, очаровавший девушку с раннего возраста, и которому она никогда не изменяла, став изощрённо-развратной соблазнительницей. Мужчины стали предметом её обожания, желаний и помыслов. Этакая богиня любви, поставившая плотскую любовь и науку соблазна на невероятную высоту.
Нет, эта светловолосая англичанка не была ни великосветской куртизанкой, ни уж тем более шлюхой. Давайте так: просто графиня обожала секс. Следует заметить, эротомании подвержены женщины определённой социальной прослойки – той самой, где достаток соседствует с крайней неудовлетворённостью; где праздность под руку с вседозволенностью; где разврат – всего лишь ничего не значащее развлечение. И графиня Гидобони-Висконти – типичный представитель данной прослойки.
Со своим мужем, богатым итальянцем, Саре Лоуэлл сильно повезло. Смазливое личико и утончённые ласки позволили легко увлечь нерешительного миланца. Впрочем, граф не заставлял женщину себя уговаривать, полностью отдавшись власти опытной соблазнительницы. Ведь это же не жениться, в конце концов, успокаивал себя итальянец, а так, испытать прекрасные мгновения. Однако, оказавшись в плену «медовой паутины», он дал слабину и позволил себе окончательно увлечься. Дабы доказать свою любовь к той, которая вскружила ему голову, граф Висконти пошёл дальше и согласился-таки жениться, чего, собственно, и добивалась Сара. Жениться так жениться; медлить не стали, отметив бракосочетание во время какого-то путешествия – то ли в Испании, то ли в Германии. Впрочем, не всё ли равно; главное, что Сара Лоуэлл стала наконец графиней!
Между тем друзья и знакомые находили Сару самой подходящей парой для графа. «Девушка из хорошей английской семьи, получившая прекрасное воспитание и не лишенная средств, она казалась посланной самой судьбой, чтобы обратить в супружество нерешительного и ветреного Гидобони»{349}, – замечает Дж. Берше.
Ну а далее следовало постепенно превращаться в «шею», которая вертит «головой». Уже через пару месяцев новоиспеченная графиня де-факто превращается в главу знатного семейства, вертя благоверным по собственному усмотрению.
Да, с Эмилио (так звали графа) Саре несказанно повезло. А всё потому, что этот безвольный знаток фармакопеи оказался самым что ни на есть чудаком. Так, объяснившись Саре в любви, он тем самым безнадёжно её обманывал. Потому что настоящей и самой страстной любовью итальянца была совсем другая женщина – музыка. И преданней своей музе человека не было никого на свете. Так что со стороны рогатого супруга не отмечалось никаких переживаний мук ревности и прочей дребедятины. Эмилио было достаточно того, что Сарочка о нём заботилась. Ну а остальное – лишь глупости, мещанство и неприкрытое фарисейство. Ведь главное – му-зы-ка! Вечная, неповторимая и бессмертная. Антонио Вивальди, Глюк, Бетховен, Моцарт и Бах… Бремя земного бытия – лишь временное неудобство. А музыка!.. Одним словом, этот чудак оказался для любвеобильной Сарочки подарком судьбы.
И она старалась не упустить те безмерные возможности, которые ей дарила щедрая длань судьбы. Впрочем, как и великий писатель Бальзак, автор «Шагреневой кожи», впервые описавший настоящую оргию. Разве Оноре не был дарован Саре самой судьбой? В отличие от Ганской, чей муж ходил за нею по пятам, граф Гидобони-Висконти был предоставлен исключительно сам себе (и своей скрипке). Итальянцу и в голову не приходило выказывать свой ревнивый нрав; вообще, ему неплохо в тихом одиночестве (или в составе оркестра), где можно было спокойно попиликать
