думать, что Соединенные Штаты разработали более коварный и смелый план, чем гитлеровский план «Барбаросса». Чего стоил один только «Арктический фронт!» А дьявольский замысел использования многомиллионной китайской армии под руководством Японии? (И надо же было после этого потерять весь Китай!) Оставалось раздать атомное оружие и распределить реактивные бомбардировщики. Кого только не вооружили! Всех желающих стрелять по социализму! Даже Турцию! Даже бандитов из числа «перемещенных лиц»!

Когда мечты рассеялись, перед взором мировой общественности предстал во всем величии могучий, зовущий человечество к миру и созиданию Советский Союз.

...Обо всем этом мог бы призадуматься Патридж, сидевший в кабине «Гудзона». Он занимался вопросами психологической войны, которая затевалась для развязывания новой войны — без лишней психологии, надо заметить. Это требовало трезвой оценки обстановки. Но офицер был упоен. Мираж славы и мирового господства мерцал перед его взором. И он мчался навстречу несуществующему.

Сейчас его раздражал некто с дурацкой фамилией Камерон, для встречи с которым он и спешил в Монтре. Почему, собственно говоря, этот Камерон не мог пожаловать к нему, во Франкфурт-на-Майне? Английская амбиция! Но это уже ветхий завет. Младший компаньон всегда остается младшим. Так обстоит дело в любой солидной фирме. А разве Англия — не младший партнер в сегодняшней игре? И разве ему, полковнику Патриджу, к лицу мчаться на захудалый курорт для встречи с каким-то Камероном? Точно он спешит на свидание с возлюбленной!

Патридж злобно фыркнул, но, вспомнив о своей возлюбленной — Эрике фон Листов, так трогательно упрашивавшей взять ее в Монтре, — несколько успокоился. Эрика с ее. изумрудными глазами и приставкой «фон» шла лишь на корпус сзади кубинского сахара.

— Монтре, сэр, — почтительно доложил шофер.

Автомобиль, почти не сбавляя скорости, проскочил мимо вокзала, сверкающего стеклом, почти прозрачного, искусно вмонтированного архитектором в скалу, и через несколько минут остановился на площади, где ветерок меланхолично перебирал длинные листья пальм.

Роберт С. Патридж раньше никогда не бывал в Швейцарии и, по правде сказать, имел о ней самое общее представление. Альпы... (Плохонькое подражание Кордильерам.) Женева... (Годилась для этой, как ее... — для Лиги наций, но ООН, слава господу, находится в Лейксаксене!)

Когда ему пришлось выехать в Монтре для встречи с Камероном, он вознегодовал еще и потому, что ка-. кое-то курортное местечко в кантоне Во было, по его мнению, плохой оправой для его великолепия в час предстоящей встречи. Женева — еще куда ни шло, Лозанна — пожалуй, но Монтре, сэр, — это ни к черту не годится.

Многоэтажное здание Палас-отеля понравилось Патриджу. Оказывается, швейцарцы кое на что способны.

Шофер затормозил впритирку к тротуару, и полковник Патридж, смуглый, грузный, с затылком борца, вылез из машины.

Еще одна приятная неожиданность: портье, гибкий, как хлыст, молодчик с черными усиками, говорит по-английски с подкупающим акцентом уроженца Южной Каролины или Вирджинии.

— Хэлло, паренек, я нуждаюсь в хорошем номере. Да, запишите: полковник Роберт С. Патридж из Франкфурта-на-Майне. Вы, часом, не из нашей старой Вирджинии?

— Нет, сэр, к сожалению, мне не пришлось побывать в вашей великой стране. Но мой учитель английского языка приехал сюда из Южной Каролины.

Патридж снял апартаменты в бельэтаже. Номер восемь.

— Там жил магараджа Майсора, сэр. Великолепный вид на озеро. Белые лебеди и такие же белые пароходы. По утрам вы сможете любоваться игрою красок на вершинах Зубов юга.

— Зубами, паренек, у нас интересуются преимущественно стареющие кинозвезды. А в общем — о’кэй. Сколько?

Была названа солидная сумма.

— Оставляю за собой. А теперь скажите-ка, в каком номере остановился коммерсант сэр Дональд Камерон из Шотландии?

— Этот господин у нас не останавливался. На ваше имя, сэр, поступила телеграмма.

Патридж развернул бумажный квадратик, прочел и досадливо присвистнул. Телеграмма была от англичанина. Камерон сообщал, что приезжает завтра экспрессом «Эдельвейс» и остановится на вилле «Золотой ключ».

Вот новости! Он еще заставляет себя ждать! Потерять целые сутки только для того, чтобы выслушать разглагольствования этого сэнди![1] Клянусь честью, мир все еще стоит на голове!

Патридж отрывисто спросил:

— Когда прибывает ваш цветочный экспресс?

— Ровно в четырнадцать, сэр.

— А где этот... этот... — он насмешливо фыркнул, — «Золотой ключик» и что он отпирает?

Молодчик с усами Фербенкса не принял шутки.

— «Золотой ключ» — вилла, где всегда останавливается сэр Дональд Камерон. В десяти минутах ходьбы отсюда, сэр.

Итак, надо было как-то провести время. Патридж принял ванну, позавтракал и вышел на большую террасу.

Солнце. Безоблачное небо. Бирюзовое озеро. Все есть: и знаменитые вековые ивы, спускающие свои зеленые космы к воде, и лебеди, белые, как пароходики, и пароходики, снующие туда и сюда мимо окон отеля. Ага! Вот, значит, они — Зубы юга! На горизонте в синеве небес действительно сверкали ослепительно белые клыки.

— Что это там за городишки, Гарри?

— Портье говорил — Эвиан и Жиндоль, сэр. Но посмотрите, какая красота, сэр!

— И эти швейцарцы, по-видимому, неплохо ею торгуют. Ну что ж, пойдемте побродим по этой красоте, раз уж мы сюда попали.

День прошел восхитительно для Гарри и довольно утомительно для полковника, учитывая его сто два килограмма чистого веса.

Подъемная электрическая дорога доставила их в Глион. Там они полюбовались вершинами Альп и в свое удовольствие потоптали знаменитые поля нарциссов. Потом они забрались еще выше, в Ко, где в самый жаркий день можно было поскользить на лыжах. От этого развлечения Патридж категорически отказался:

— Валяйте, мой мальчик. Можете даже спуститься вниз на собственных штанах, если они выдержат. Но я предпочитаю поезд.

Когда они вернулись в отель, все тот же портье вежливо осведомился:

— Вы осматривали замок Шильон, сэр?

— Пока что я не собираюсь его покупать, — отрезал Патридж и велел Гарри заказать обед поплотнее.

На другой день ровно в три часа пополудни горничная вручила Патриджу визитную карточку Камерона и сказала, что приезжий сэр дожидается в курительном салоне.

Весьма обрадованный Патридж буркнул: «Отлично», — надел мундир и во всем великолепии — при разноцветных орденских ленточках, при золоченых бляхах, при отличнейших перчатках и фуражке точно такого же фасона, как у Айка, — ввалился в салон.

Там находился один-единственный человек. Он сидел в кресле и курил трубку. Увидев Патриджа, этот человек встал, спрятал трубку в карман и шагнул навстречу.

— Хэлло! — шумно приветствовал Патридж. — Невидимому, сэр Дональд? Рад, чертовски рад, сэр, пожать вашу руку.

— Как вы поживаете, полковник? — спросил Камерон, и его небольшая сухощавая рука