Килл невозмутимо поднял руку, останавливая поток вопросов.

– Как я уже сказал, выступление будет кратким, и я не стану отвечать ни на какие вопросы. В дополнение к прекращению всех работ на нефтяных вышках, с сегодняшнего дня я также являюсь гордым обладателем прилегающих арктических территорий, которые продемонстрировали потенциал и перспективы в обнаружении нефтяных месторождений. А это означает, что в настоящее время компания «Королевские трубопроводы» владеет всеми запасами нефти и возможностями бурения в Арктике. Единолично. Я буду исследовать более экологичные варианты в своем стремлении преумножить капитал «Королевских трубопроводов» и по-прежнему намерен обеспечивать трудовые места десяткам тысяч американцев. Более того, я хотел бы сообщить нашим инвесторам, что уже обладаю одним гораздо более прибыльным и значительно менее пагубным начинанием, нежели Арктика.

Победная, злодейская улыбка, коей он сверкнул в камеру, скорее принадлежала человеку, который поставил шах и мат, а не отказался от своего ведущего проекта. Но это Киллиан. Он всегда на три шага впереди всех.

– Причина моего управленческого решения не имеет никакого отношения к «Зеленой жизни». Как вам известно, «Зеленая жизнь» решила отказаться от иска против «Королевских трубопроводов». На сегодняшний день никому не удалось его возобновить и довести дело до конца. Мое решение носит сугубо личные причины. Многим из вас известно, что меньше года назад я женился. Моя жена, помимо всего прочего, научила меня слушать. И вот я прислушиваюсь к тому, что она хотела сказать. На протяжении всего нашего недолгого брака она открыто высказывалась против бурения в Арктике. – Он замолчал, уныло скривив губы. – Она водит «Теслу», понимаете.

Журналисты и фотографы разразились смехом. Несколько коллег бросили на меня любопытные взгляды. Мои коллеги постоянно спрашивали меня, что я здесь делаю. Как будто просыпаться по утрам и идти на работу – своего рода наказание. Будто они сами не будут скучать по ученикам, если уволятся. Чаще всего я не обращала внимания, но на самом деле я предпочитала оставаться на работе, потому что не знала, останется ли Киллиан со мной.

Я попыталась сморгнуть слезы и отвернулась от телевизора.

Я велела Киллиану не контактировать со мной, и он то и дело находил новые способы со мной связаться.

Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы отказаться от нас, но я никогда не брала в расчет, что может произойти кардинальная перемена.

Что Киллиан может очнуться и начать за нас бороться.

Киллиан

– Кто-нибудь хочет послушать шутку о том, как Килл бурил Арктику, но прекратил, потому что кое-кто растопил его ледяное сердце?

Хантер хмыкнул, когда я сошел со сцены, и засеменил за мной.

Дэвон пошел следом.

– Нет! – хором рявкнули мы с Дэвоном.

Хантер кивнул.

– Лады. Классно поболтали.

Мы проскользнули через заднюю дверь и на лифте поднялись на административный этаж. Я то и дело поглядывал на часы, гадая, когда настанет подходящий момент, чтобы попытаться позвонить жене. Я наконец-то понял. Понял, как отвратительно, когда тебя игнорируют. Я игнорировал Персефону месяцами, пока она была в моей постели, милая и податливая.

Я оставлял без внимания ее сообщения, слова, странные наблюдения. Все это было в моем полном распоряжении.

Теперь уже мне предстояло за ней побегать, и должен признать: слова о том, что карма та еще сука, – никакая не шутка.

Лифт издал сигнал. Я помчался в свой кабинет, махнув Хантеру, чтобы убрался от меня как можно дальше. В последние дни я был угрюмым сукиным сыном. Я матерился. Кричал на сотрудников. Совершал много простых смертных поступков, которые люди не привыкли от меня наблюдать. На днях я выругался, когда играл с отцом в гольф. У него чуть не случился сердечный приступ.

К слову об athair, краем глаза я заметил, как старый хрыч расхаживает по конференц-залу и резко повернул к нему. По телевизору, висящему на стене под потолком позади него, показывали повтор моей пресс-конференции. Присмотревшись, я увидел, что мама тоже была там, сидела за овально-изогнутым столом и поправляла макияж.

Я открыл дверь, закрыл ее за собой и приготовился к буре. Долго ждать не пришлось.

– Ты мелкий мер…

– На твоем месте я бы не стал заканчивать это предложение. – Я поднял раскрытую ладонь, сохраняя легкую улыбку. – Ты говоришь с генеральным директором «Королевских трубопроводов». Проявляй уважение, или тебя выпроводят из моего здания.

– Твоего здания? – возмутился он. – Надо же такое придумать. Нет. Ты бы не посмел, – выплюнул отец.

Мне было ни к чему удостаивать его ответом.

Он уже и так знал, что я способен почти на все.

Отец опустился в одно из кресел и покачал головой, обхватив ее руками.

– Я не понимаю.

– Я не обязан перед тобой объясняться, – сообщил я.

– «Зеленая жизнь» отозвала иск. Эта нефтяная разработка могла стать самой прибыльной в мире. Ты же сам ее продвигал. Возглавлял исследования. Ты потратил три клятых месяца своей жизни на айсберг, тщательно управляя этим проектом. Это твое дитя, Киллиан.

– Да, – ответил я. – А теперь я хочу другое дитя. Человеческое. Поэтому хочу, чтобы моя жена была довольна, насколько это вообще возможно.

– Так вот в чем дело? – Мама вскочила на ноги, доказав наконец, что не зря расходовала кислород в помещении. – Милый, мы с уважением относимся к тому, что ты женился на этой… этой милой, обыкновенной девушке, но есть и другие. Которые не менее красивы, но не будут вмешиваться в твой бизнес. Вот я не вмешивалась в дела твоего отца.

– Нет, – согласился я. – А еще ни черта не могла сказать вообще ни о чем, начиная от нашего воспитания до образования. Рискуя показаться грубым – и я с радостью возьму на себя этот риск, – скажу, что я не хочу такой брак, как у вас. Он ужасен от и до. Я не хочу, покладистую жену. Не хочу, чтобы она была призраком матери. Со всем согласной женщиной. Реквизитом. И мне вполне нравится моя обыкновенная жена, мама.

И не просто нравится.

Персефона за время нашего недолгого брака пожертвовала ради меня большим, чем моя мать с тех пор, как я появился на свет.

– Но это противоречит самому смыслу твоей женитьбы! – прогремел отец, вскакивая на ноги. – Потерять возможность в полтора миллиарда долларов ради… ради…

– Ну скажи, – усмехнулся я. – Ради киски, да? Больше никакой другой орган в теле женщины не представляет для тебя интереса. И сердце – меньше всего.

Для меня тоже не представлял. До недавних пор.

– Да! – взревел отец, взмахивая руками с раскрасневшимся лицом и брызжа слюной. – Если бы я знал, что дело в этом, то вообще не стал бы подталкивать тебя к женитьбе.

– Я