думает, как только о своей таинственной аристократке. Он стал дёрган, взвинчен, суетлив; пропал поистине волчий аппетит, которым романист так бахвалился. Что уж говорить о том, что письма, приходившие на его имя, Бальзак даже прекратил просматривать: до них ли, если самое важное из посланий он уже получил! Поэтому многие конверты в те дни так и остались невскрытыми.

Тем не менее среди всех прочих (непрочитанных) писем оказалось одно, на которое за всей этой суматохой с маркизой де Кастри Бальзак не обратил никакого внимания, о чём в последующем будет сильно сожалеть. Оно было отправлено из Одессы (Российская империя) именно 28 февраля 1832 года – ровно в тот день, когда писатель получит приглашение от маркизы де Кастри. Загадочное послание, запечатанное гербом «Dus ignotis»[85], пришло на адрес издателя Гослена с просьбой переслать его мсье Бальзаку.

Вместо имени и фамилии обратного адресата на конверте крупными буквами было написано: «Чужестранка».

Бальзак всё-таки обнаружит это письмо[86]. Не сразу, но всё-таки найдёт. Итак, судя по надписи на конверте, послание было отправлено из России. Одесса… Одесса… Бальзак никак не мог припомнить, где это.

Но даже не это заинтересовало писателя, а таинственная подпись в конце письма: Чужестранка. Изящный почерк и правильный слог выдавали автора – женщину-аристократку (что это значило для Бальзака – мы знаем). Опытный в любовных интригах Оноре теперь уже ничуть в этом не сомневается. Он то и дело обнюхивает конверт, но никак не может уловить даже слабого веяния духов. И это понятно, успокаивает себя, ведь во время столь длительного пути не только запах – даже надпись могла стереться!

Восторгаясь талантом романиста, незнакомка тем не менее не преминула упрекнуть того за отсутствие «утончённости чувств» и неприкрытый цинизм в отношении женской половины в «Шагреневой коже» – книге, которую не так давно прочла. Неужели женщины настолько отвратительны и бесчеловечны, вопрошала она. И это – от автора «Сцен частной жизни», где так ярко проявился талант мсье Бальзака. Поэтому не лучше ли романисту обратиться к прекрасным персонажам, которые учат добру и верности?..

Заинтригованный Бальзак хотел было тут же написать ответ, но конверт оказался без обратного адреса. Его пылкое воображение уже дорисовывало картинку без его участия. Эта женщина – она, безусловно, очаровательна! Оставалось терпеливо ждать следующего письма (если, конечно, оно последует). И всё же он был польщён: оказывается, его читают даже «где-то в России»…

* * *

22 июля 1832 года в венском Шёнбрунне скончался Наполеон Франсуа-Шарль-Жозеф Бонапарт; он же «Орлёнок» (фр. l’Aiglon) или Наполеон II. 21-летний герцог Рейхштадтский являлся единственным законнорождённым сыном и наследником Наполеона I Бонапарта[87]. Дважды – в 1814-м и второй раз в 1815 году (после поражения при Ватерлоо) Наполеон отрекался от престола в пользу сына (Римского короля), провозглашая последнего императором Наполеоном II. Однако оба раза союзники заявляли о низвержении Бонапартов, раз за разом заменяя «Орлёнка» «законным монархом» Франции в лице Людовика XVIII.

После низложения Наполеона I император Франц больше знать не хотел никаких Бонапартов, а потому вернул дочь с внуком обратно в Вену, поселив их в Шёнбруннском королевском дворце. Тогда же Орлёнок получит новое имя – Франсуа-Шарль-Жозеф; из него очень быстро начнут взращивать чопорного австрийца. Дедушка Франц захочет большего: он запретит внуку разговаривать и писать по-французски, пытаясь вытравить саму память об отце.

При всех своих политических перипетиях Бальзак в душе всегда оставался бонапартистом. Оноре не скрывал, что был приверженцем сильной власти. И смерть прямого наследника Наполеона I лишила французов надежды когда-нибудь увидеть на королевском троне достойного монарха. В числе отчаявшихся был и Оноре.

19 июня 1833 года в журнале «L’Europe littéraire» появляется текст Бальзака, озаглавленный «Ночной разговор, или История Наполеона, рассказанная в амбаре старым солдатом». Позже «Ночной разговор» в качестве составной части войдёт в уже упомянутый нами роман «Сельский врач». Бальзак надеялся, что данный роман в очередной раз заставит французов вспомнить былую мощь своей страны, сильно растраченной почти двадцатилетним правлением новых Бурбонов. Да, если б не русские, вздыхали бонапартисты, жизнь Франции сейчас наверняка была бы другой, без всех этих никчемных Людовиков и Карлов, ведущих народ неведомо куда.

Из письма Бальзака Зюльме Карро, 2 сентября 1833 года: «Госпожа д’Абрантес, редко дающая волю слезам, рыдала, читая о разгроме под Березиной. С тех пор как существует человек, никто никогда не видывал подобного столпотворения из людей, повозок, орудий, и все это среди невиданных снегов, под несказанно суровыми небесами»{252}.

При прощании с гвардией в Фонтенбло император Наполеон, обращаясь к своим преданным «ворчунам», в заключении скажет:

– Берегите наследника, ребята, которого я доверяю вам. Ну а я… я вынужден покинуть вас. Да здравствует Наполеон Второй!..

И вот прямой наследник Наполеона Бонапарта скончался. Зато оставался Луи-Филипп, король Франции. Никчемный, безликий и не имевший никакого отношения к почившему на острове Святой Елены Императору и умершему от туберкулёза Наследнику. И со всем этим теперь приходилось мириться. Каждому в отдельности и всем сообща. А ещё молчать. За фривольные мысли против действующего монарха можно было сурово ответить.

* * *

Впрочем, долго задумываться не было времени: реальная жизнь требовала срочных действий. 33-летний Бальзак – уже состоявшийся, востребованный писатель, на счету которого десятки рассказов, памфлетов, романов. Теперь задача состояла в другом: во-первых, активно внедрять свои произведения в читательскую массу; и во-вторых, получать за свои труды заслуженные высокие гонорары. И в первом, и во втором случаях Оноре уже неплохо поднаторел; другое дело, что ему приходилось вращаться в обществе настоящих «акул» книгоиздательского бизнеса, каждая из которых не только требовала от писателя самый жирный кусок денежного пирога, но и с вожделением поглядывала на маленький кусочек, остававшийся после раздела на ладони главного повара, то есть автора.

Контракты на издание отдельных романов постепенно сходили на нет. Постоянная нужда в деньгах толкала Бальзака существенно расширять проекты, подписывая договоры сразу на целые серии своих романов. Деловые отношения с журналистами, которых в первые годы своей литературной деятельности Оноре считал надёжными партнёрами, теперь начинали утомлять.

«Я пока не могу обходиться без сотрудничества с журналами, – писал Бальзак, – потому что иначе пострадают мои обязательства. Но я в последний раз соглашаюсь работать на журнал за определенную плату, если только это не будет мой собственный»{253}.

По мнению Оноре, чаяниям читателей, для которых покупка дорогих книг оставалась делом весьма хлопотным, лучше всего отвечал подписной журнал. Подобный проект давал возможность стабильного дохода авторам и свободного доступа к произведениям широкому кругу читателей. А пока приходилось метаться от одного журнала