– Выбирай любую, Силантий. Они все очень ценные и в золотых окладах. Иконы, как я понял, тебе не нужны, ты ведь за золотом пришёл, верно?

Услышав голос, прозвучавший в стенах собора как гром среди ясного неба, Силантий вздрогнул и замер. Он стал медленно разворачиваться на месте, одновременно доставая из кармана револьвер.

– Сдаётся мне, что ты специально меня караулил, батюшка, – сказал он, целясь в грудь иерея. – А почему сразу не нашёл меня и не пристыдил за постыдный поступок?

– Не буду отрицать, что наблюдал за тобой, Силантий, внимательно наблюдал, – сказал иерей, приближаясь. – Мне показалось, что ты душой очиститься пришёл, но… Ты вёл себя странно, не как человек, который с чистой душой в храм вошёл.

– Только не говори, что ты на лице прочёл мои помыслы, – ухмыльнулся Силантий. – Нет его у меня, только рыло бинтами замотанное. И вёл я себя так же, как и все прихожане, смиренно стоял и Богу молился.

– Так, да не так, – вздохнул иерей. – Я обратил внимание, как ты на образа смотрел.

– Тогда чего не схватил меня? – усмехнулся Силантий. – Почто полицию не позвал или жандармов не кликнул? Или ты всё же сомневался в моих помыслах, батюшка?

– И были сомнения, и не было их, – неопределённо ответил иерей. – Одним словом, я решил понаблюдать за действиями твоими.

– Ладно, будя лясы точить, батюшка, – занервничал Силантий. – Правильно ты мыслишь, не за иконами я пришёл, а за золотом. На иконах кто изображён – лики святых мучеников. Вот они и должны эдакими оставаться, каковыми при жизни были, то бишь бессребрениками, а не в золотых окладах перед нищим людом щеголять.

– Не знаю, что ответить тебе на это, – сконфузился иерей. – Может, ты и прав. Но не я золотые оклады на иконы придумал, а те, кто саном намного выше меня. А тебе-то для чего золото понадобилось? Что ты делать с ним собрался?

Силантий усмехнулся и опустил руку с револьвером.

– А мне золото позарез надобно, – сказал он с грустью в голосе. – Нет у меня пути без него. Там, куда я собираюсь, нет интересу к рублям бумажным. Там всё покупается и продаётся только за золото.

Иерей, выслушав его, вздохнул и перекрестился, глядя на иконостас.

– Так зачем тебе ехать туда, где всё покупается и продаётся только за золото? – спросил он. – Чего тебе здесь, в России, не живётся?

– А ты и не догадываешься, батюшка? – хмыкнул недоверчиво Силантий. – Я не хочу жить в этом обличье, в каковом живу. Я вылечиться хочу, чтобы жить не стыдясь, как все люди!

Выслушав его, иерей молча о чём-то думал. Наконец, приняв решение, он обратился к стоявшему перед ним Силантию.

– Я не понимаю тебя, – сказал он, вздыхая. – Каждый человек хочет жить хорошо. Только где ты собираешься болезни свои излечить? Твои ожоги, г-м-м-м…

Он замолчал, подбирая подходящие слова, а Силантий…

– Когда я в госпитале лежал, разговор двух офицеров слышал, – заговорил он. – Так вот, один из них рассказывал, что в Китае страна чудесная есть, Тибетом называется. И находится она где-то высоко в горах.

– Да, есть такая провинция в Китае, – не понимая, куда клонит Силантий, подтвердил иерей. – И живут там люди своему богу, так называемому Будде, поклоняются. И про чудеса тибетские слышать приходилось, только… Только с трудом в них верится.

– Верится не верится, не о том наш разговор, – огрызнулся Силантий. – Это ты, батюшка, можешь верить или сомневаться. Ты ходишь по улицам открыто, мурло своё бинтами не скрываешь. А я… Мне в Китай ехать надо и Тибет искать. А там я на месте погляжу, что правда, а что брехня.

– Ты бы лучше по святым местам проехался, – посоветовал иерей. – Много их в России. Я бы даже совет тебе добрый дал, как и куда ехать.

– Не надо мне советов, батюшка, – отказался Силантий. – Я сам знаю, чего мне надо и чего хочу.

– Тогда мне сказать больше нечего, – разведя руки, сказал иерей. – Поступай, как знаешь.

– Одно скажу, в содеянном сегодня я раскаиваюсь, – вздохнул Силантий. – Ну ежели в полицию меня вести не собираешься, тогда я пойду?

– Я рад, что ты одумался, Силантий, и не совершил греха страшного, – вздохнул и иерей. – И ещё, подумай на досуге о разговоре нашем. Везде хорошо, где нас нет, и это тебе слово моё верное…

15

Утром начальник Губернского жандармского управления полковник Познанский пригласил поручика Шелестова в свой кабинет.

– Прошу, Андрей Михайлович, – сказал он, проходя за стол на своё рабочее место.

Поручик сел напротив и выжидательно посмотрел на начальника. Полковник сложил перед собой руки и приветливо улыбнулся:

– Признаться, ты удивил меня своим поступком, Андрей Михайлович. Ты совершил самый настоящий подвиг, господин поручик! Ты спас не только мою жизнь, но и многие жизни наших сотрудников и моей семьи в частности!

– На моём месте вы поступили бы точно так же, Михаил Игнатьевич, – смущённо ответил поручик, внутренне радуясь, что избежал взбучки. – Просто я успел отреагировать мгновением раньше, чем вы.

– Не скромничай, Андрей Михайлович, не скромничай! – воскликнул полковник. – Взрыва бомбы, которую задействовал террорист, а ты обезвредил, хватило бы уничтожить всё здание и всех нас вместе с ним.

– Да, это так, – вздохнул поручик, скупо улыбнувшись. – Но в то время я об этом как-то не думал. И ещё… Мне очень жаль, что не удалось задержать злоумышленника, но это дело времени, уверяю вас, Михаил Игнатьевич.

– Хотелось бы верить, Андрей Михайлович, очень хотелось бы, – покачал с сомнением головой полковник. – Злоумышленник настолько дерзок, паскудник, что решился на нападение среди белого дня на управление жандармерии губернии! И у него бы всё получилось, если бы не ты!

Похвала начальника, как бальзам, действовала на поручика.

– Дерзок, согласен, но это ещё не значит, что он умён и находчив, – высказался он о непойманном террористе. – У него не хватило ума довести до конца свою дерзкую акцию.

Полковник утвердительно кивнул и откинулся на спинку стула.

– Из столицы пришла телеграмма, – сказал он, хмуря брови. – Меня вызывают в Петербург с докладом о случившемся. Там я собираюсь просить увеличения штата сотрудников для охраны управления.

– Вполне вероятно, что вам пойдут навстречу, Михаил Игнатьевич, – согласился с ним поручик. – Нападение на управление – случай из ряда вон выходящий.

– Даже не знаю, как там всё будет выглядеть, – помрачнел полковник. – К сердцу прижмут или куда подальше пошлют. Сам знаешь, что похвастаться мне будет нечем.

– Как же это нечем, Михаил Игнатьевич? – воодушевился