Когда она подняла глаза, в них мерцал беспощадный холодный огонь, так часто присущий нынешней Саманте.

– В один из дней, когда похититель принялся заливать мне в глотку отвар, я сделала вид, что подавилась. Сильно закашлявшись, я притворилась, будто теряю сознание. Феец, который меня спаивал, растерялся. Мне хватило и пары секунд его замешательства, чтобы врезать ублюдку затылком в нос. – Гордость просочилась в подавленный голос Саманты. – Отец обучал меня владению мечом и технике ближнего боя, ведь рано или поздно я бы заняла место сенешеля. Похититель схватился за лицо, и тогда я выхватила железный кинжал из его оружейного пояса и вонзила оружие обидчику в сердце.

Сэм прижалась плечом к Эллину, король восхищенно ловил каждое слово смелой фейки, которую не сломил даже кнут.

– Я освободилась от кандалов, слава прародителям, кретину не хватило ума оставить ключ наверху, и стала возвращать себе магию. Остальных я обнаружила на первом этаже. Они брали куртизанок прямо на обеденном столе. Не ожидая, что изможденная девчонка сама пробьет себе путь к свободе, они так и застыли с расстегнутыми штанами и раскрытыми ртами. Я превратила их в ледышки, выплеснув с помощью магии всю досаду и злость. – Лицо Саманты озарила широкая улыбка, и наконец через смертельный холод, таившийся в ее бледно-голубых глазах, пробился лучик света. – После плена отец забрал меня в замок, чтобы продолжить обучение придворной этике и просто быть рядом. Ну а дальше ты знаешь, я влилась в круг детей королевской знати.

– Почему ты раньше ничего не рассказывала? Мы ведь друзья, Сэм, и выросли вместе, – возмутился король. Склонив голову, он вдохнул мятный аромат ее волос.

– Мне запретил отец. Стали бы сидеть Неблагой Принц и Принцесса за одним столом с той, кому плевали в лицо?

На высоких скулах Эллина заходили желваки. В воспоминаниях он как будто был моложе. Точнее, выглядел король так же, как и в день нашего знакомства, но блеск вековой мудрости еще не поселился в радужных глазах. Он знал, что как бы несправедливо ни звучало откровение Саманты, она была права. Их с детства окружала только высшая знать, фейри с самыми изысканными манерами и почетным статусом при дворе.

– Моя мать погибла, думая, что я предал нашу семью и все хорошее, что она воспитывала во мне, – вдруг признался Эллин, излив терзающие его мысли.

Приложив немало усилий, он сдержал надрывный стон. Сэм нежно погладила его по плечу.

– Будь ее разум чист, королева никогда бы не усомнилась в тебе. Ты неоднократно доказывал свою верность и великодушие. Восхождение на трон влечет за собой неминуемые жертвы. Ты поступил так, как того требовали обстоятельства и твой долг перед подданными.

Стальные цепи на сердце слегка ослабли. Впервые за этот день Эллин вдохнул полной грудью. Сэм потянулась к нему, кончиками пальцев едва ощутимо коснулась гладковыбритой щеки и прошептала:

– Позволь себе забыться, и я с радостью стану твоей тихой заводью среди бушующих волн королевского долга. Только сделай первый шаг.

Несколько секунд король просто смотрел на пухлые влекущие губы, задумчиво изучая их. Он моргнул, словно хотел прогнать наваждение, и, осторожно намотав длинный локон на кулак, потянул на себя.

– Мы оба станем мимолетным спасением наших душ, потерявшихся в глубинах мрака.

С этими словами он грубо поцеловал Саманту, и воспоминание исчезло, оставив привкус колкой ревности.

Глава 29. Лагуна

Меня вытолкнуло из темных, вяжущих вод котла. Удерживающая на затылке хватка Фабиона исчезла, и я по инерции повалилась на пол. Копчик пронзила резкая боль. Голова закружилась, мир слегка расплылся по углам, а легкие заныли от нехватки кислорода. Но тут над моим телом склонился фавн и отвесил мне пощечину. Пока я хваталась за горящую щеку, зрение сфокусировалось.

– Прости, принцесса, но это самый действенный способ возвращения в реальность, – пробубнил Фабион и протянул мне руку, чтобы помочь встать.

Я не приняла его помощь, во мне еще остро кипели эмоции от прожитых событий. Продолжая ощущать боль Эллина, я, подгоняемая неудержимым желанием объясниться с ним, самостоятельно вскочила на ноги.

Сердце громко стучало и словно рвалось к нему навстречу, требуя воссоединения. Как же я была слепа и глупа! Как позволила себе усомниться в мужчине, которого так сильно любила, мужчине, который был готов бросить мир к моим ногам? Теперь я понимала его, знала все его тайны, и даже приказ расправиться с моей матерью уже не так впивался призрачными когтями в тело. Чтобы уберечь Неблагой Двор, Эллин жертвовал многим. Уничтожал и убивал ради всеобщего блага, кромсал собственную душу, ради процветания своего народа превращаясь в убийцу. А что до Элеонор? Для меня мать была целым миром, как когда-то для него был король Стефан. Однако отчаянные времена требуют отчаянных мер. Нет, я не простила ему смерть матери, но теперь поняла его. Осознавала, что у Эллина просто не имелось выбора. Он пожертвовал слишком многим, чтобы сдаться перед пророчеством.

Я бросилась вон из пещеры, даже не попрощавшись с Фабионом. Меня ломало изнутри. Все, чего я искренне желала в этот момент, – извиниться перед Эллином за свой опрометчивый побег и шрам, который моими стараниями украсил его лицо.

– Лед или пламя ты сможешь любить… – остановило меня на пороге пещеры предупреждение фавна.

Опешив, я развернулась к нему, но пещера оказалась пуста. Ни дымящегося котла, ни потертого диванчика – все испарилось, будто никогда и не существовало.

Выбежав на залитую солнцем поляну перед пещерой, я прикрыла глаза ладонью и принялась в панике искать Эллина. Огородик фавна тоже исчез. Осмотревшись по сторонам, я заметила Неблагого Короля возле высокого дуба недалеко от места, где раньше находилась калитка. Эллин стоял, одной ногой подпирая ствол дерева, и наблюдал за проплывающими по небу облаками. Похоже, его мысли витали далеко отсюда. Судя по напряженным до выпирающих вен рукам, нетрудно было догадаться, какие моменты прошлого он переживал заново.

Полностью заглушив холодный разум, я подчинилась требованиям сердца. Пророчество нерушимо, я – его кара, но сейчас это не имело значения. Меня перестало волновать все, кроме стремления забрать нашу общую боль и на секунды превратить страдание в хрупкое счастье.

Стремительно рванув к королю, я врезалась в крепкое тело и обвила руками его шею. Эллина словно выдернуло из оцепенения. Положив подбородок на мою макушку, он ласково погладил мои лопатки.

– Я понимаю тебя, Эллин. Теперь все стало на свои места. – Мой голос дрожал. Я уткнулась ему в