Ее отец не был ни за, ни против астериев. Он был обыкновенным приспособленцем. Если устранение астерийского ига даст ему больше власти, он будет сражаться с ними. А если угождать им окажется выгоднее, он распластается перед их хрустальными тронами. Невзирая на все его разговоры о возрождении былого величия фэйцев, его не интересовало ничего, кроме укрепления собственной власти.

– Ты и так король, – сухо напомнила ему Брайс.

– Относительный правитель одного континента. То ли дело править целой планетой?

– Хоть ты не из числа Звезднорожденных и не являешься Избранным, ты удивительно похож на Тейю. Она питала схожие иллюзии. Потом узнала, что Ригелус не намерен делиться властью ни с кем, но было слишком поздно.

– С возвращением в наш мир кинжала Ригелус может согласиться на взаимовыгодную сделку.

Брайс хмуро посмотрела на отца:

– Что заставляет тебя думать, будто меч и кинжал произведут на него впечатление?

– Действуя сообща, меч и кинжал могут оборвать его жизнь.

– Так знай: я пыталась убить одну астерийскую особь и ничего не достигла.

О вмешательстве Несты Брайс умолчала.

Если отец и был потрясен ее признанием, он не подал виду.

– Ты приказала мечу и кинжалу действовать?

– Глупо пытаться приказывать, когда я не знаю, на что они способны.

– Они способны открыть портал в никуда, – сказал Король Осени, и в его глазах вспыхнуло пламя.

– Как это понимать?

– Помнится, ты назвала Звездный меч Сотворенным. – Король Осени взмахнул рукой. Из-под пальцев посыпались искры. – Кинжал способен разрушать живую и неживую природу. Созидание и разрушение. Материя и антиматерия. При надлежащем потоке магической силы – по приказу того, кто способен взять в руки меч и кинжал, – их свойства могут соединиться. Они могут создать место, где нет ни жизни, ни света. Место, которое иначе как «нигдешным» не назовешь. Ничто, находящееся нигде.

Брайс ощутила слабость в коленях.

– Такое… такое просто невозможно.

– Возможно. Я еще несколько веков назад наткнулся на сведения в Авалленском архиве.

– Тогда как я это сделаю? Просто скажу: «Откройте портал в никуда», и этого достаточно?

– Не знаю, – пожал плечами отец. – Я не обнаружил никаких объяснений. Только упоминание о такой возможности.

Брайс долго смотрела на Короля Осени. Потом на лестницу, что вела на нижний этаж и в его кабинет.

– Я хочу сама увидеть эти манускрипты.

– Они находятся на Аваллене, в королевском архиве. Женщин туда не пускают дальше вестибюля.

– Наверное, наши месячные дурно влияют на эту сокровищницу мысли.

Король Осени скривил губы:

– Наверное, это и к лучшему, что ваша помолвка с Кормаком расстроилась. На Аваллене не потерпели бы твоей грубости.

– Ошибаешься. Я бы им очень понравилась. Особенно когда они увидели бы, как я размахиваю Звездным мечом, и вспомнили, кто и что я.

– Это ты ошибаешься. Авалленцы сочли бы твою браваду еще бо́льшим оскорблением. Женщина никогда не смела прикоснуться к Звездному мечу.

– Что? – Брайс громко расхохоталась, и каменные стены повторили ее хохот. – Ты хочешь сказать, что все эти пятнадцать тысяч лет меч брали в руки только мужчины?

– Женщины не допускались в Пещеру Принцев и потому не могли состязаться за право владеть мечом. Даже если в их жилах и был звездный свет.

– Ты что, шутишь? – Брайс во все глаза смотрела на отца. – Эти долбаные авалленские фэйцы не пускали женщин в Пещеру Принцев из страха, что они окажутся удачливее мужчин и получат меч?

Его молчание говорило само за себя.

– Уверена, что даже в этой дерьмовой империи существуют правила, запрещающие дискриминацию женщин, – сердито бросила отцу Брайс.

– На Аваллене с очень давних времен существует самоуправление. Его реалии скрыты от современного мира густыми туманами.

– Однако на Аваллене хранятся сведения о том, на что способны меч и кинжал, действующие вместе.

– Да, но чтобы преодолеть стену тумана, ты должна получить приглашение. А учитывая твое отношение к Морвену…

Брайс понимала: самостоятельно ей туда не попасть. Ей требовалась помощь Короля Осени.

У нее закружилась голова. Все, что она делала до сих пор и делала сейчас, навалилось, почти лишив возможности дышать.

– Мне надо прилечь, – хрипло произнесла Брайс.

Король Осени не пытался ее удержать. Наверное, сознавал себя победителем.

Она молча шла по коридору. Ковры, уложенные на каменный пол, гасили звук ее шагов.

Но Брайс двигалась не к себе. Она направилась в комнату Рунна, рухнула на кровать и долго не шевелилась.

37

Жизнь Рунна ограничилась попискивающими аппаратами, мигающими индикаторами, мониторами и неудобным виниловым стулом, одновременно служащим ему местом для сна.

Вообще-то, у него была настоящая кровать, но она находилась слишком далеко от этой комнаты. Флинн и Дек несколько раз давали ему снотворное и утаскивали его для процедур исцеляющей терапии. Выращивание новой кисти требовало времени.

У него уже появились ладонь и пальцы, но они были бледными и слабыми. У местных медведьм имелся небольшой запас снадобий на первосвете. Большая редкость на корабле, где первосвет находился под запретом, а для освещения использовалась биолюминесценция с усиленными параметрами. Рунн отказался от снадобий и потребовал, чтобы все до последней капли было отдано Лидии. Его кисть полностью сформируется и так, благодаря свойствам фэйского организма. Другой вопрос, исцелятся ли их с Баксианом души от всего ужаса, приведшего к добровольной утрате кисти.

Но с душевными ранами он будет разбираться потом.

– Поспи немного, – предложил заглянувший к нему Флинн.

Из чашки в руках Флинна пахло кофе. Друг указал на кровать, потом на аппаратуру, которая ее окружала:

– Я подежурю.

– Я великолепно себя чувствую, – хриплым голосом ответил Рунн.

Он со вчерашнего дня почти не разговаривал. Даже с Флинном и Деком, хотя спасением был не в последнюю степень обязан и им.

Причиной его бдения была женщина, неподвижно лежавшая на кровати.

Пока медведьмы восстанавливали то, что осталось от ее тела, жизнь дважды покидала ее. Снадобье, сумевшее затянуть раны в простреленном сердце, не могло заставить его работать. И оба случая ее клинической смерти Рунн проспал в отведенной ему комнате на другом конце этого громадного корабля.

Узнав об этом, он отказался уходить отсюда.

Если бы не Тарион, Лидию было бы не спасти. Его воздушная подушка смягчила удар о камни. Но полностью уберечь ее русал не мог – он находился слишком далеко от места падения.

Но даже если бы он подхватил ее, это не отменило бы зияющей раны в области сердца, шириной с кулак.

Редкое снадобье с первосветом залатало страшную дыру. И сердце заработало снова. Экран монитора отражал каждый удар.