— Обними же меня, Эвриус, — Августа теперь посмотрела на меня нехорошим взглядом.

Я растерялась и испугалась. Я в её власти. И сейчас она начнёт шантажировать меня. Или… я ошибаюсь всё-таки, и она уверена, что я Эвриус?

— Или давай я обниму тебя, — Августа разжала ладонь, букет с жёлтыми розами упал на блестящий лоснящийся пол аэропорта.

Она шагнула вперёд, оказавшись близко, и тут… Меня спасла Ниания. Всегда полезно иметь решительную, отважную подругу. Как мне потом рассказывали, Августа умеет выжигать душу и тело, наносить адскую боль, парализовать. Почти как Зелёный Червь, только в несколько миллионов раз больнее. Августа уже протянула ко мне руку, на её лице заиграла ухмылка. В глазах заплескался гнев, еле сдерживаемое бешенство, ненависть, всесокрушающая злоба.

Доли секунд, и между мною и ей возникла Ниания Дор, смелая готическо-металлическая красавица, дива, звезда сцены, лидер Приходящих-не-в-Полночь, одна из лучших Шакалов.

— Лучше тебе никого не обнимать, раз ты давно разучилась, — шипит Ниания. — Остудись, красава.

На моих глазах из руки Ниании вырывается сгусток голубоватой энергии, бьёт Августу в район груди, где сердце. Августу пронзает судорога-дрожь. Вокруг много людей, спешащих по своим делам, на самолёты, но они ничего не видят. Роджер однажды проделывал похожий трюк: он называл это Мантией Невидимости. Люди просто не обращают внимание, потому что их сознание выключено с помощью магии. Но как Ниании это удалось?! Она же считает себя слабым магом! А поддерживать Мантию и одновременно шарахать боевой магией в противника требует слишком много энергии!

Ниания хватает меня:

— Бежим!

Августа на несколько секунд выпадает из реальности, её парализует, она стоит в полной прострации. Ниания хватает меня крепче за руку, тащит в толпу, из толпы на улицу. Мы бежим. Я чувствую, как рука Ниании на ходу холодеет.

Коллинз подъезжает очень быстро, мы садимся с ней в машину на заднее сиденье.

— Ну что, погнали к русалочкам? — оглядывается он с переднего водительского места.

— Да, и поживее, стегай лошадей! — рявкаю я. — Ниания!!! Ниания, что с тобой?!

Ниания без сознания, она валится на меня. Бледная, вся дрожит.

Вот что такое «слабый маг». Когда мало энергии, а сделать хочется много. Когда не рассчитываешь свои силы…

— Коллинз, не надо к русалкам! Куда-нибудь, в больницу, куда угодно! — в панике ору я, едва не плача.

Мы уже выехали на большое шоссе.

— Не боись, ничего ей не будет, не надо никакую больницу, демиурги тебя упаси! Ниания больнички на дух не переносит. Сейчас оклемается.

— Но что с ней?!

— Обычная откачка. Наверное, шарахнула по демону всем током, что у неё был, — Коллинз выглядел слишком спокойным, даже беспечным, ещё и музыку включил. Правда, негромко, но я была готова его убить.

Я обнимала Нианию за плечи, старалась, чтобы ей было удобно и чтобы она не упала никуда и не ударилась. Очень переживала за подругу. Вскоре дрожать она перестала, но оставалась бледнющей и холодной, как труп. Её яркий макияж ещё больше подчёркивал необычную, изысканную красоту, черты лица заострились, стали мраморными. Она оказалась похожей на вампиршу из старинных не цветных фильмов ужасов.

— Ниания у нас больше по земляной магии, водяная ей в довесок. Не научилась ещё расходовать и накапливать энергию. Потенциал хорош, ей бы хорошего наставника, водника, — проговорил Коллинз тихо и заботливо, и я простила мигом его деланное равнодушие относительно состояния Чёрной Леди. — А ты пока расскажи в двух словах, что там было-то? Пропалилась что ли?

— Да, — не стала я скрывать, вздыхая. — Эта девушка, Августа… Она не демон. Она ангел.

— Я так и знал, — выдохнул Коллинз, закатывая глаза в досаде. — Тебе бы тоже хорошего наставника. Желательно с дубиной, чтоб давал тебе периодически по мозгам. Я сильно догадываюсь, что сейчас с Нианией. Она — твоя ангел, Сорвиголова. Эта девушка Августа умеет убивать одним касанием и скорее всего она как раз хотела это сделать. Если бы не Ниания, пришлось бы подгонять сюда не мою машину, а катафалк.

Я сконфуженно замолчала. Почувствовала укол совести. Будь я умнее — я бы включила язык, вручила Августе розочки, наплела бы ей с три короба, мол, мне в тубзик надо, и дело с концом, и Ниании не пришлось бы так применять силу. Но сделанного не воротишь. Мне оставалось только бережно поддерживать Нианию и ждать, когда она очнётся. А она всё не приходила в себя.

Мы с Коллинзом молчали. Он спокойно вёл машину, слушал музыку. Я переживала. Ниания мне в сущности никто, чужой человек. Мы виделись-то с ней толком пару раз. А она так вступилась за меня, сразу заявила, что пойдёт со мной, не разрешила больше никому из ребят прикрывать меня, чтобы не подвергнуть риску успех операции.

Вот и набережная. Ресторан «Русалка» с русалками. Коллинз припарковался неподалёку, оглянулся и многозначительно посмотрел на меня. Выдохнул:

— Отпусти её. С ней ничего не случится. Она спит. Знаешь поговорку — сном лечатся? Во сне многие средние маги регенерируют свою силу.

Я как можно осторожнее расположила Нианию. Проговорила неуверенно:

— Я пошла… — тут же осознала, что идти туда придётся одной.

Но чего мне бояться?! Наоборот, я бы больше боялась, если бы Ниания со мной туда пошла — что бы с ней, ослабленной, сделали эти кровожадные русалки. От них ожидать можно всего, что угодно. Коллинз кивнул.

Я вышла на тротуар, перешла дорогу, устремилась к ресторану.

Когда я вошла, внутри ничего не изменилось. Я подумала — неужели Русалки ждали меня тут целые сутки, со вчерашнего дня?

Они сидели только немного по-другому. Трёхглазая — за одним столом вместе с ужасной Риной. Пета и Блэки сидели за другим столом в уголочке. Они, как мне показалось, даже не взглянули на меня. Лексаэлла сидела неподалёку от Трёхглазой с Риной. Вот эта ледяная морозная русалка прожигала, вернее остужала меня взглядом особенно острым и пронзительным.

Когда я вошла, они все посмотрели на меня. Я чуть задержалась в дверях, осмотрелась. Позже я осознала, что никогда в жизни одна не подходила так близко к пятерым смертельным врагам. В обычных обстоятельствах это равносильно самоубийству! Я призвала всё самообладание и подошла к столу, где восседала Богиня Вод Морских. Мне показалось или свет падал так, что их кожа и волосы приобрели синеватый оттенок, цвет морских глубин. Особенно это заметно у Рины: её блондинисто-золотистые волосы стали менее золотистыми и более синеватыми, как и кожа. Но то могла быть зрительная иллюзия от иллюминации ресторана.

Я потопталась перед Трёхглазой, потому что она смотрела на меня слишком оценивающе, и мне