Большое отверстие видимо хотели когда-то обезопасить, из земли торчали сломанные прутья решетки. Иван подошел к краю, Клим отложил нож в сторону — высота достаточная, чтобы сломать шею. Вот тут стоял Назаров с обрезом, спиной к лесу, лицом к убитому минуту назад Простых. Хотел наверное упасть вниз, уйти от того, что наделал, но не рассчитал. Что было у него в голове, чего он боялся? Иван отошел от края и облокотился о боковой свод, глядя на дно обрыва.

— Как вам пещера?

— Красиво. Даже лучше, чем я ожидал. Очень жутко и очень по домашнему. И название очень точное. Лучше места для встреч не придумаешь.

— Ее могут закрыть, говорят здесь опасно.

— Может это из-за истории с Простых и Назаровым

— Вы ешьте, ешьте, я на двоих всего взял, — Клим спокойно открывал ножом тушенку.

Иван вытащил из рюкзака свой сырой узел, положил рядом.

— Вы тоже угощайтесь, Клим. Сыр, хлеб, яблоки.

— О, спасибо!.. Нет, я так не думаю, — продолжил Клим, — вы я вижу в курсе того, что тут произошло. Если закрыть пещеру по этому поводу, начнут рождаться легенды и туристы сюда повалят толпой. Запретный плод. Знаете, в каждой стране есть истории о разделенных влюбленных, слезы которых наполняют очередное озеро. Как под копирку, в любом месте одно и то же. Что-нибудь подобное придумают и тут.

— Я кстати, знал Назарова, о нем красивую легенду не сложишь. Он тот еще герой, но при этом, кстати, человек вполне здравомыслящий, практик.

Иван налил чай и подул в крышку.

— И он не был ни сумасшедшим ни пьяницей.

Клим молча ел, поглядывая на Ивана.

— Назаров был авантюристом, любителем всего необычного, он хотел всюду успеть и пощупать все своими руками. Первым.

Клим кивнул.

— Отчасти я и сам такой. Полезные качества.

Иван поднял стакан с пауками, из которого вероятно пил и Назаров

— Толстяк… Он был очень толст. Не понимаю, как он смог столько пройти пешком. Видно на то была веская причина.

— Наверное, вы правы.

— Простите, Клим…

— Слушай, Иван, давай на ты.

— Хорошо, без проблем. Ты знал этого Николая Простых, Клим? Ты же занимался с ним одним делом.

Клим дожевал бутерброд, очевидно раздумывая над ответом, сложил нож и налил в крышку еще чая.

— Отдыхай, фотографируй и пойдем. Сделаем сейчас крюк снизу и выйдем к реке. Покажу красивые места. Надо соблюдать график…

Иван постоял минуту у обрыва и забрав стакан, вышвырнул его в лежащий внизу лес.

В четыре часа Иван был дома, Нины Ивановны как водится не было. Это было просто поразительно. Развесив одежду сушиться, он залез в летний душ, потом вывалил из чайника на кухне старую заварку, которой было месяца три и которая покрылась зеленоватой плесенью и заварил свежую. Из кастрюли он вытащил здоровый мосол с остатками говядины и отнес к конуре, Байкал высунул нос и кряхтя, как человек, вылез наружу. Решимости лезть в сарай, кормить кур у него не нашлось.

Над горами вечером падали звезды, в Огундае лаяли собаки и Буран иногда поднимал ухо. Иван, подумав, снял с него цепь. Буран отряхнулся и разминаясь, прошел по двору. Естественно, он никуда не ушел, он был слишком мудр, он лег на брюхо и занялся мослом.

Я бы тоже никуда не спешил. Я быть может даже пожил бы тут какое-то время, лет двадцать для начала. Засыпая, Иван видел перед собой вереницу молчаливых холмов, вставленных как в рамку, в квадрат черного отверстия.

* * *

Костер, свистя и постреливая углями догорал и чтобы не дать ему заснуть и не уснуть самому, Иван кидал в огонь колючие, взъерошенные шишки. Клим лежал в спальнике в паре метров от него, он открыл глаза, посмотрел, щурясь, на Ивана, потом на часы.

— Иван, эй, не спится?

— Нет, никак не засну. Чай работает.

— Пол третьего, елки палки…

Клим вылез из спальника, одел ботинки и ушел за деревья к реке. Когда из ворчащей тьмы со стороны Урсула прилетал ветер, огонь костра разгорался и рвался на куски.

Зевая и ежась, вернулся Клим.

— Можно удочки закинуть, если не спится, скоро клев будет.

Они встали, достали все, что нужно и спустились к темному Урсулу. Фонари подсели, но луна была полной.

— Если ночью просыпаюсь, все, потом не засну, специфика. Сразу включаюсь, как и не спал.

— Удобно.

— Иван, ты иди за котелком, ставь воду, а я сейчас тайменька поймаю и назад.

Иван сходил за казаном, зашел в воду по колено, черпанул воды и на ногах, которые сводило от холода побежал к костру. Как только вода закипела, Клим бросил на траву килограммового тайменя

— Ты смотри, вот это скорость!…

— Рядом с Урсулом голодным не останешься. Рыбы навалом, были бы руки.

— Клим.

— Что?

— Ты с чего вдруг в проводники ушел?

Клим пятерней расчесал здорово отросшие, светлые космы.

— Ты не поверишь. Я в детстве очень часто хоронил птиц. Как-то они сами находились что ли, идешь по лесу и раз, сова мертвая лежит или дятел. В одно лето с пяток птичек отнес. Я их в ямках хоронил, не хотел, чтобы их лисы жрали, это казалось мне оскорбительным по отношению к ним. Они даже мертвые были очень красивы, я их уважал. Ни одну не бросил просто так, в кусты, всех прикапывал.

Клим смотрел на костер и подставлял ладони теплу.

— И знаешь, я зауважал природу. Наверное, я такой человек, мне много не надо, шататься по горам, смотреть на зверей, деревья, на всякие чудеса. Ну ты понял…

— Да, наверное понял.

Клим помешивая варево, разгонял мошкару, слетавшуюся на огонь.

— Через полчаса такую ушицу получим, мммммм, — Клим поцокал языком.

Иван собрал весь ворох шишек и бросил россыпью в костер, огонь загудел.

— Я вот не могу понять одного, Клим, почему Назаров и Простых, когда их нашли были в таком виде?

— В каком? — Клим словно и не удивился вопросу.

— Кожа да кости. Как будто все десять дней они не пили, не ели. Уж Простых, как и ты, рыбу голыми руками мог наловить, уверен.

— К чему ты клонишь? — Клим встал и попробовал ложкой воду.

— К тому, что они были не в себе, разве это не очевидно? — Иван пристально наблюдал за Климом.

— В каком смысле? Пьяные что ли?

— В том смысле, что в тех местах, где они побывали, не стоило задерживаться, не все там, видно, в порядке, чего-то они там хватанули.

— Почти готово, чуешь, как пахнет, режь хлеб. — Иван