— Не знаю, у меня утром вся простынь была в известке.

Они свернули с грунтовки направо, на хорошо протоптанную тропу и пошли наверх по редколесью, солнце наконец взялось за дело, в небе появились синие озера. Подошва холма, поросшая травой и мелкой березой скоро закончилась, выше стояла темная тайга, спускающаяся вниз острыми языками, меж которых лежали неглубокие овраги.

— Видите, как тут растет лес, — Клим остановился и указал Ивану на соседнюю гряду, — поясами. Внизу трава, потом, выше лес. Это черневая тайга. Пихта и осина плюс высокотравье по два — три метра, такой тайги больше нет нигде.

— Медведей не встретим?…

Клим покачал головой.

— Только не здесь, не волнуйтесь. Слишком близко от людей. Год сейчас хороший, корма в лесу много, вниз, к людям они не спускаются. Километрах в двадцати отсюда еще можно на мишку набрести. А вообще здесь, поблизости забулдыг больше чем змей.

Маршрут был нахоженный, это чувствовалось по поломанным вдоль тропы веткам. Чем дальше и выше в лес они забирались, тем выше стояли деревья; даже тут, в домашнем лесу Иван почувствовал молчаливую мощь зеленых холмов. Он попробовал сделать фото, но результат был поистине жалкий, нужно было просто смотреть, дышать и запоминать. Онгудай давно остался позади.

Тропа стала съезжать с горы вниз по склону в овраг, на дне которого, закрытый поваленными деревьями и кустарником, бежал ручей. Спуск был крут.

— Держитесь за ветки, Иван, не торопитесь.

Клим не торопясь, поглядывая на Ивана, спустился на дно оврага и вошел в ручей, который оказался ему почти по колено.

— Голыши и корни, дно прощупывайте ногами.

В три шага он перешел поток и обернулся, протягивая Ивану руку.

— Давай руку! Иван, руку давай.

Иван расставив руки, как гусь, залез в воду, не обращая на него внимания. На середине ручья произошла досадная авария, нога попала на корень, он поскользнулся и сел на пятую точку, основательно намочив еще и рюкзак.

— Черт, Иван, я тебе что говорил, руку давай!

Иван не <без> помощи Клима вылез, злой и раздосадованный.

— Харчи не промочил?

Рюкзак был мокрый, но паек в целлофане уцелел. Клим проверил рацию, отдал Ивану.

— Выговор тебе. За тебя я здесь отвечаю, понял? Француз…  — Клим отходил, посмеиваясь.

— Зад теперь мокрый, — Ивану было неловко за свою самонадеянность.

— Теперь придется поспешить, на ходу высохнешь.

Они вылезли, перепачкавшись, из оврага и быстро пошли вверх по склону, скрытые по шею высокой травой, поднимая в небо тучи злых слепней. Сердце заухало, полупустой рюкзак начал оттягивать плечи, Клим же шел безостановочно, как робот. Иван спешил, но ботинки были все тяжелее, ноги ныли. Через семь минут они стащили рюкзаки на открытой солнцу поляне, Иван сбросил куртку, штаны скоро закурились паром, на солнце было жарко. Хозяйственный Клим достал огромный термос.

— Похоже ты подгораешь, — он хохотнул. Пятнадцать минут отдыхаем. Держи, — Клим налил из термоса чай, — горячий, целебный, входит в стоимость тура.

Иван, обжигаясь чаем, облегченно рассмеялся.

— Растяпа, не ожидал я от себя.

— Ничего, мелочи. Еще полчаса и мы на месте. Тропа лучше, чем я думал. Но ручей не был предусмотрен, это тоже правда.

Иван обозревал бескрайние холмы, на горизонте принимающие серый цвет.

— Клим, вчера я нашел брошенный дом у подножья, там откуда мы выходили, чей он?

Клим хмыкнул в крышку с чаем.

— Время не теряете.

Он выплеснул остатки чая на землю.

— … Был у нас начальник лесного хозяйства лет десять назад, Павлов. По его несчастливой фамилии дом теперь и называется. Дом Павлова. Как в Сталинграде, знаете? Он не местный был человек, его прислали с Урала. Мордатый такой дядька, крупный. И жена такая же. Жадноватые они были, но о таких либо ничего, либо… Очень он любил охоту, у него несколько ружей было хороших, итальянских, он хотел их опробовать на медведе. Однажды взял лучшее ружьишко, Бенелли, и ушел на охоту, в конце августа, как сейчас. Ружье правда нашли, случайно, металл на солнце играл. А Павлов как в воду канул.

— Как же так…  — Иван поневоле вспомнил поломанные стены дома и синий, словно взорванный изнутри вагончик.

— Да, десять лет почти прошло, ни одного лоскута с него, ни одного следа не нашли. Далеко он зашел, километров на тридцать от села. Дом его родственники пытались продать, но кому он нужен с такой историей, бросили. Раньше в дом пацаны лазили, а потом один мужик со второго этажа навернулся, поломал ноги и теперь туда никто не ходит. Видели надпись на сарае?

— Видел.

— Кто-то сказку придумал, что это Павлов написал, чтобы люди его дома не касались, надеется его достроить.

— Я на его собственность не претендую, — Иван криво усмехнулся.

Клим закинул рюкзак.

— Сейчас спустимся по склону и следующий холм наш, там на правом склоне, который покруче и расположена наша пещерка.

Они легко пошли вниз, склон был безлесый, спустились почти бегом и тут же начали новый подъем. Холм, в отличие от предыдущего зарастал лесом, пять минут они шли теплым предбанником, сквозь деревья показалось небо и они вдруг вышли на большую поляну, которая заканчивалась обрывом.

— Мы на месте, поздравляю! — Клим отошел в сторону.

Справа, метрах в пятидесяти, Иван увидел черное ротовое отверстие пещеры в каменистой стене холма, который поднимался еще выше метров на двадцать. Вход в пещеру был похож на кривую букву О, выглядел он жутковато — словно гора раскрыв рот, немо вопила в небо.

— Я первый, вы за мной, только берегите голову.

Клим, нагнувшись, залез в пещеру, следом, держась за кепку, Иван. Внутри было относительно светло, дневной свет поступал внутрь из второго отверстия, которое выходило прямо на вертикальный обрыв. Оно было в рост человека, около двух метров, неправильной четырехугольной формы, в его черной рамке была видна зеленая гряда, по которой бежали серые тени облаков и внизу, метрах в пятнадцати ниже — кроны верхушек деревьев. Свет из отверстия едва доставал до противоположной стены, которая несколько криво заканчивала внутренний космос пешеры метрах в пятнадцати от обрыва. Клим поставил рюкзак на пень, который вульгарно стоял в центре пещеры и играл роль стола и подошел к обрыву.

— Аккуратнее, Иван, здесь мокрыми штанами не отделаетесь, — он глянул вниз.

Иван, задрав голову, ходил по пещере, нигде даже близко не задевая верхний свод. Бутылки конечно убрали, но он нашел остатки ограничительной ленты и граненый стакан с высохшими паучками внутри.

— Здесь можно фотографировать?

— Пожалуйста, но без меня. Не люблю