её брата, но сейчас от неё остались только кожа да кости: она так похудела, что её некогда пухлые щёки впали, а сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань её кофты проглядывали костлявые локти.

Я поднялась и достала из шкафчика стакан, обдумывая ситуацию. Спиной чувствуя её взгляд, я открыла кран и наполнила стакан водой. Обернувшись к ней, я ожидала столкнуться с гневом, но не увидела ничего, кроме горечи. Хотя я и не винила себя за то, как всё обернулось для семьи Антона, я понимала, что моя ложь повлекла за собой последствия.

– Прости, – неожиданно сказала Марианна вполне искренне, и я опустилась на стул напротив неё. – Я здесь не для того, чтобы обвинять тебя или изливать злобу. Я просто хотела за всё извиниться – за то, как мы обошлись с тобой, и за то, что не верили тебе. Я столько лет жила в гневе, ведь Антон был для меня всем – он был моим лучшим другом. И когда я узнала о том, что он натворил… я просто отказалась в это верить. Но это правда, да? Он действительно это сделал. Он надругался над тобой.

Я залпом выпила воду из стакана, прежде чем посмотрела на Марианну. Время приближалось к четырём, и мне было пора на работу. Её глаза наполнились слезами, и она глядела на меня в ожидании ответа.

Нести бремя лжи все эти годы оказалось труднее, чем я думала. Лицо Антона являлось мне по ночам: под его ледяным, обличающим взглядом я вздрагивала и просыпалась в холодном поту. Самыми кошмарными были те ночи, когда мне снилось, как я ласкаю и целую его тело и как я позволяю ему проделывать всё то же самое со мной. Я подумала, что, сознавшись во всём и получив прощение, я наконец смогла бы освободиться от этого бремени. И от ночных кошмаров я наверняка избавилась бы навсегда. Поэтому я собралась с духом и выложила ей всю правду. Как только я произнесла те слова вслух, я почувствовала облегчение. Всё, что происходило в моей жизни с того момента, как я впервые солгала, будто было послано мне в наказание: беременность, ребёнок, годы мытарств, одиночества и унижений. Но теперь-то я наконец стану свободной. Проклятие, что преследовало меня, с тех пор как умер Антон, спадёт.

Но тут Марианна подняла на меня взгляд: её глаза больше не выражали смирения и кротости – они пылали ненавистью.

– Я так и знала, – процедила она. – Я знала, что ты солгала.

– Но…

Она глумливо усмехнулась:

– Я не упускала тебя из вида все эти годы. Наблюдала за тем, как ты прячешься по углам, как жалкая крыса.

– То есть? Что значит, ты не упускала меня из вида? – я внезапно вспомнила все те случаи, когда мне казалось, что за мной следят. В памяти всплыли и анонимки, что я получала. – Так это была ты? – спросила я в потрясении.

Она язвительно ухмыльнулась – той же презрительной ухмылкой, что я видела на её лице, когда она появилась перед мной на пороге у Хаплиди.

– Естественно, я. Ты рассчитываешь, что я позволю тебе выйти сухой из воды? Ты погубила мою семью. Из-за тебя всё пошло прахом – и у меня, и у мамы, и у отца. И у Антона. Всё из-за того, что ты не смогла признаться, что трахнула его, – лицо у Марианны побагровело, а руки тряслись. Она кричала так громко, что её наверняка услышала Тинна. – Ты не заслуживаешь быть счастливой. Письма я отправляла, чтобы напугать тебя; и, когда я, едва похоронив мать, увидела тебя с тем мужиком… – она осеклась, и у неё на скулах вздулись желваки. – Напроситься к нему в гости было не так и трудно. Особенно после того, как…

– После чего?

Марианна не отвечала, но тут на меня нашло новое озарение:

– Бар. Лестница. Это тебя я видела в туалете, – я живо представила девицу, что презрительным взглядом смотрела на моё отражение в зеркале. – Это ты меня столкнула.

Марианна поднялась, подхватила со стола свой мобильник и двинулась в сторону прихожей, но я кинулась за ней вслед:

– Куда ты собралась?

Резко обернувшись, она сунула мне в лицо телефон и прошипела:

– Теперь все узнают, кто ты есть.

В телефоне работал диктофон – она записала весь наш разговор, каждое слово.

Марианна устремилась к входной двери; у меня в ушах зазвенело, а перед глазами замелькали, как в калейдоскопе, ужасающие зарисовки того, как моя жизнь летит в тартарары: работа на телевидении, заслуженная известность, семья, которую я наконец обрела…

Единственная альтернатива состояла в том, чтобы её остановить.

Мне повезло, что Тинне ещё не исполнилось пятнадцати, когда я убила Марианну. Услышав шум, она выбежала из своей комнаты. В немом изумлении она наблюдала за тем, как я осуществляю своё намерение больше никогда не позволить Марианне сказать ни единого слова. Разумеется, я всё объяснила Храбнтинне, и она поняла, почему я вынуждена была сделать то, что сделала. Марианна воплощала зло. Она собиралась причинить нам вред. Такого объяснения Храбнтинне было вполне достаточно, поскольку мир по-прежнему представлялся ей чёрно-белым.

Насмотревшись криминальной документалистики, Храбнтинна точно знала, как избавиться от трупа и избежать наказания. Это она вручила мне перчатки и шапку, перед тем как мы сели в машину, и это она предложила отвезти Марианну в Грауброк. После наших поездок в летний дом она знала каждую расщелину и впадину в лавовом поле. Она настояла на том, чтобы извлечь труп из полиэтиленового мешка, после того как мы затащили его в пещеру, дескать, так труп поскорее разложится, а природа в конце концов уничтожит все улики.

Храбнтинна понимала, почему ей придётся взять вину на себя: четырнадцатилетних подростков в тюрьму не сажают. Нет, их отправляют на лечение в специальные медучреждения, и даже их имена не становятся известными общественности. Хекла тоже проявила готовность свидетельствовать в мою пользу, после того как я объяснила ей ситуацию. Я осознавала, что потребуется ещё свидетель в дополнение к Тинне, поскольку она моя ближайшая родственница, и одних её показаний будет недостаточно. Двоюродные сёстры были во многом похожи: Хекла так же отчаянно нуждалась в семье и друзьях, как и моя Тинна когда-то. Когда я поняла, что именно мы способны дать ей то, что нужно, всё встало на свои места.

Ну а что касается Марианны, она так и не разобралась во всей истории до конца: так и не узнала, что Тинна – дочь Антона. Идиотка. Интересно, могло ли это что-то изменить? Согласилась