– Он связан с русской мафией, – говорит он после нескольких секунд молчания. – Значит, либо бывший, либо действующий ее член. Больше о нем ничего не известно. Он почти такой же призрак, каким был Николай.

– Думаю, такой же опытный, – бормочет Мэлис. – Или близок к этому.

– Надо быть осторожными, – вставляет Рэнсом. – Если он по-прежнему пытается найти убийцу брата, у нас сейчас есть время, чтобы начать действовать. Он еще не знает, кто мы такие, и нам нужно этим воспользоваться. Действовать быстро.

У меня внутри все трепещет, когда я перевариваю его слова.

Действовать быстро.

Если они быстро отреагируют на эту новую информацию, то это значит, что все может скоро закончиться. Мне больше не нужно будет оставаться здесь с ними. Если они уберут брата Николая, я смогу спокойно вернуться домой.

Я хотела этого с той самой ночи, когда меня впервые привезли сюда. Перестать быть псевдопленницей, вернуться к своей обычной жизни и всему, что с ней связано. Эйприл перестала присылать мне сообщения о групповом проекте для занятий у профессора Уолша несколько дней назад, но я могла бы попытаться удвоить усилия и наверстать упущенное. Это будет сложно, но, поскольку мне больше не нужно работать допоздна, я справлюсь. Я сумею продержаться до конца этого семестра, а затем с головой уйду в следующий.

Все то, над чем я так усердно работала, по-прежнему на месте, и я могла бы снова сосредоточиться на этом, а не на всех тех нервирующих вещах, которые происходят вокруг братьев Ворониных.

Я должна быть этому рада. Этого ведь я и хотела с той ночи, как они вломились в ту дверь и застрелили Николая: просто вернуться к нормальной жизни.

Какая-то часть меня взволнована. Я уже думаю о будущем, о том, как скорректирую свой жизненный курс. Но другая часть менее счастлива. Эта часть чувствует себя странно… у нее, кажется, разбивается сердце оттого, что дни в этом доме скоро будут сочтены.

И мне совсем не хочется задумываться о том, почему я себя так чувствую.

38

Уиллоу

Вооружившись новой информацией, которую обнаружил Виктор, братья Воронины приступают к активным действиям.

Завтрак официально окончен. Виктор берет компьютер наверх и практически баррикадируется в своей комнате, чтобы заняться исследованиями, пытаясь узнать как можно больше об Илье Петрове.

У Мэлиса и Рэнсома нет таких ресурсов, как у него, или невротической склонности их использовать, поэтому они проводят разведку более традиционными способами, проверяя слухи и прибегая к нескольким услугам, чтобы узнать, смогут ли они раздобыть информацию об этом парне на улице, не привлекая к себе внимания.

Они тратят на это остаток дня, а я стараюсь держаться подальше, не желая вмешиваться в это дело и рисковать прервать кого-нибудь из них.

Как бы я ни переживала из-за того, что покидаю их и все это, возможно, скоро закончится, я знаю, что для ребят важно сделать это, и сделать правильно. Ведь если Илья придет за ними раньше, чем они смогут до него добраться, это может обернуться неприятностями. Их трое, и я уверена, они хорошо сражаются вместе… но все же.

Не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал.

Я, со своей стороны, стараюсь не думать слишком много. Какое-то время я провожу в комнате Рэнсома, зависая в телефоне, затем разыскиваю свою одежду и другие вещи, которые раскиданы по всему помещению склада.

Позже днем я принимаю душ в их ванной, пробегаюсь пальцами по их вещам на полках, отмечая мелочи, которые выделяют каждого из них, будто пытаюсь сохранить воспоминания в памяти. Время с ними было хаотичным и странным, и я не могу отрицать – какая-то часть меня беспокоится, что когда я вернусь к своей обычной жизни, то вдруг осознаю, что все это был сон или типа того.

Раньше мне показалось бы благословением обнаружить, что это был какой-то ночной кошмар, от которого я смогла проснуться. Словно этих событий никогда и не было. Но теперь…

Теперь я думаю, что буду скучать по ним. Скучать по этому времени.

Я одета и, обсыхая после душа, сижу, скрестив ноги, на кровати Рэнсома, когда он просовывает голову в комнату. Сейчас уже ранний вечер, и мой желудок урчит, напоминая, что после сэндвича с бананом и арахисовым маслом я съела на обед только яблоко, так как не хотела беспокоить Мэлиса и Рэнсома, которые большую часть дня трудились на кухне.

Рэнсом улыбается, услышав урчание, и, приподняв бровь, бросает взгляд на мой живот.

– Эй, ты только глянь. Как раз вовремя, – говорит он. – Мы заказали кучу еды, чтобы отпраздновать.

– Что празднуем? – спрашиваю я, поднимаясь, чтобы последовать за ним вниз.

– Мы добыли имя и теперь разрабатываем план, как убрать Илью, – отвечает он. – Это достаточная причина.

Мы заходим на кухню, и от запаха еды живот урчит еще громче. На столешницах разложено огромное количество блюд, и по их разнообразным ароматам я догадываюсь, что они из моего любимого индийского ресторана: большое блюдо с самосой [2], контейнеры с тикка масалой [3], кормой [4] и курицей в масле, а также целая тарелка с чесночным нааном [5]. От одного взгляда на все это у меня слюнки текут, и я бросаю взгляд на Виктора, понимая, что, скорее всего, выбирал он.

Он единственный, кто знает обо мне все. Думаю, он видел, как я заказывала еду в этом заведении, когда наблюдал за мной по камерам. В последний раз я делала это в тот вечер, когда наконец решила начать тратить их деньги. Помню, как убеждала себя, что заслужила удовольствие после всего, через что эти люди заставили меня пройти.

Каким-то странным образом кажется уместным, что именно эта еда сейчас стоит на столе.

По какой-то причине меня даже не пугает и не злит мысль о том, что Виктор шпионил за мной, чтобы узнать, какую еду я люблю. Это почти… мило, в каком-то чудаковатом смысле.

Очень по-викторовски, если можно так сказать.

– Хватит пялиться, – ворчит Мэлис, отодвигая для меня стул. – Садись и ешь. А то остынет.

– Хорошо, – говорю я, улыбаясь и занимая свое место.

Виктор раздает тарелки, и мы накладываем на них еду – зачерпываем рис из большого контейнера в центре стола, затем добавляем разные виды карри и берем наан.

Все пахнет изумительно, и я с удовольствием набрасываюсь на еду, издавая тихие