прошедшие годы вдруг отступили, и бывали мгновения, когда она была почти уверена, что из-за угла вот-вот вывернет Брайс, но тут же понимала, что это иллюзия, и вновь возвращалась к мысли о том, что все сложилось совсем не так, как предполагалось.

Когда ей было уже за тридцать, однажды после лишнего бокала вина она погуглила братьев Брайса – посмотреть, что стало с ними. Оба к семнадцати годам закончили МТИ и работали в сфере технологий – Ричард в Кремниевой долине, Роберт в Бостоне. Оба были женаты и обзавелись детьми; на фотографиях они выглядели взрослыми мужчинами, но Мэгги понимала, что для нее они навсегда останутся двенадцатилетними мальчишками.

Пока стрелки часов шаг за шагом приближались к полуночи, Мэгги чувствовала, как ею овладевает усталость, похожая на быстро приближающийся грозовой фронт. Должно быть, Марк понял это по ее лицу, потому что дотронулся до ее руки со словами:

– Не волнуйтесь, я не стану вас задерживать.

– А вам бы это и не удалось, – слабо отозвалась она. – Приближается время, когда я просто отключаюсь.

– Знаете, о чем я думал? С тех самых пор, как вы начали рассказывать мне свою историю?

– О чем?

Он почесал ухо.

– Когда я вспоминаю свою жизнь – правда, не такую уж долгую, – я не могу отделаться от мысли, что проходил разные жизненные этапы, но всегда становился просто еще одной версией самого себя, только чуть постарше. Начальная школа привела к средним классам, к старшим классам и колледжу, детское увлечение хоккеем – к юниорскому хоккею, затем к хоккею в старших классах. А периодов значительного преображения не было. С вами же происходило прямо противоположное. Вы были обычной девчонкой, затем забеременели, и это событие изменило весь ход вашей жизни. По возвращении в Сиэтл вы опять стали другим человеком, а потом перестали им быть, когда переехали в Нью-Йорк. После чего вновь преобразились, стали профессионалом в мире искусства. И так становились кем-то совершенно новым раз за разом.

– Не забудьте еще мою онковерсию.

– Я серьезно. Надеюсь, вы не поймете меня превратно. Ваш путь завораживает и вдохновляет меня.

– Я не настолько особенная. И вообще в этом нет моей заслуги. Большую часть моей жизни я просто реагировала на то, что происходило со мной.

– Нет, не только. В вас есть храбрость, которой вряд ли обладаю я.

– Не столько храбрость, сколько инстинкт выживания. И, надеюсь, способность по ходу дела усваивать хоть что-нибудь.

Марк подался к ней, наклонившись над столом.

– Хотите узнать кое-что?

Мэгги устало кивнула.

– Это самое памятное Рождество в моей жизни, – объявил он. – Не только сегодняшний вечер, но и вся неделя. Вдобавок мне посчастливилось узнать самую поразительную историю, какую я когда-либо слышал. Для меня все это стало подарком, и я хочу поблагодарить вас за это.

Она улыбнулась.

– К слову о подарках: у меня есть для вас кое-что, – она вынула из сумки коробочку из-под мятных пастилок и придвинула к нему по столу.

Марк внимательно осмотрел ее.

– Неужели от меня так разит чесноком?

– Не говорите глупостей. Мне просто не хватило времени и сил красиво упаковать подарок.

Марк поднял крышку коробочки.

– Флешки?

– На них мои фотографии, – пояснила она. – Все самые любимые.

Он широко раскрыл глаза.

– Даже те, которые есть в галерее?

– Разумеется. Официальных номеров у них нет, но если вам какие-нибудь понравятся, вы можете сделать с них копии.

– А снимки из Монголии там есть?

– Несколько.

– А «Спешка»?

– И она тоже.

– Вот это да… – протянул он, осторожно взяв одну из флешек из коробочки. – Спасибо, – он положил первую флешку обратно, благоговейно взял вторую и тоже вернул на место. И коснулся третьей и четвертой, словно убеждаясь, что глаза не обманывают его. – Не могу высказать, как много это значит для меня, – торжественно произнес он.

– Не спешите придавать этому жесту особое значение: я собираюсь в следующем месяце сделать такой же подарок Луанн. И Тринити.

– Уверен, она будет в таком же восторге, как и я. А я предпочел бы эти снимки какой-нибудь из скульптур Тринити.

– Если Тринити вам что-нибудь предложит, обязательно возьмите. Потом продадите этот подарок и купите себе солидный дом.

– Точно, – согласился Марк, но было ясно, что он думает по-прежнему про ее подарок. Он вгляделся в снимки, развешанные по стенам вокруг, и восхищенно покачал головой. – Не могу придумать, что сказать, – кроме как еще раз поблагодарить вас.

– Счастливого Рождества, Марк. И спасибо за то, что сделали эту неделю особенной и для меня. Не знаю, что бы я делала, если бы вы не соглашались так охотно потакать моим прихотям. И, конечно, я с нетерпением жду знакомства с Абигейл. Вы говорили, кажется, что она приезжает двадцать восьмого?

– В субботу, – ответил он. – Я постараюсь привести ее в галерею в тот день, когда здесь будете вы.

– Не знаю, сумею ли я отпустить вас на все время, пока она будет здесь. Ничего обещать не могу.

– Она понимает, – заверил ее Марк. – У нас все воскресенье распланировано и есть еще первый день Нового года.

– А почему бы нам не закрыть галерею тридцать первого? Уверена, Тринити возражать не станет.

– Это было бы замечательно.

– Значит, так я и сделаю. Как босс, который понимает, как важно проводить время с теми, кого любишь.

– Ладно, – согласился он, закрыл коробочку из-под пастилок и снова поднял взгляд на Мэгги. – А если бы можно было получить на Рождество что угодно, чего бы вам хотелось?

Этот вопрос застал ее врасплох.

– Не знаю, – наконец произнесла она. – Наверное, я сказала бы, что хочу повернуть время вспять и переехать в Вашингтон сразу после того, как Брайс закончил учебу. И умолять его ни в коем случае не переходить в спецназ.

– А если бы повернуть время было нельзя? Если бы речь шла о чем-нибудь, что есть здесь и сейчас? О том, что возможно на самом деле?

Мэгги задумалась.

– Это, в сущности, не рождественское пожелание и даже не новогоднее обещание. Есть нечто… незавершенное, что мне хотелось бы закончить, пока у меня еще осталось время. Я хочу объяснить маме и папе, что понимаю – они всегда желали мне только добра, и я высоко ценю их жертвы. Я знаю, что в глубине души мои родители всегда любили меня и были готовы поддержать, и хочу поблагодарить их за это. Морган тоже.

– Морган?

– Пусть у нас и не так много общего, но она моя единственная сестра. А еще она – прекрасная мать своих дочерей, и я хочу, чтобы она знала, что вдохновляла меня во многих отношениях.

– Больше никого?

– Еще Тринити – за все, что он сделал для меня. И Луанн по той же причине. И вас. В последнее время мне стало совершенно ясно, с кем я хочу провести оставшееся время.

– А как насчет последней поездки куда-нибудь? На Амазонку или что-нибудь в этом роде?

– По-моему, времена моих поездок давно позади. Но это не страшно. Об этом я не жалею. Я