– Да. Я послала ему открытку в первое Рождество после возвращения домой. Вернее, я отправила эту открытку моей тете и попросила отвезти ему домой, потому что никак не могла вспомнить адрес Брайса. Тетя Линда и положила открытку ему в почтовый ящик. Отчасти я гадала, неужели он совсем забыл обо мне, хоть и обещал помнить.

– Эта открытка была… личной? – деликатно сформулировал Марк.

– Я написала сообщение – по сути дела, известила его о том, что происходило со мной с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Рассказала о родах, извинилась, что не смогла попрощаться. Объяснила, что вернулась в школу и купила фотоаппарат. Но поскольку не знала наверняка, как он ко мне относится, лишь в самом конце призналась, что все еще думаю о нем и что проведенное вместе с ним время очень много значит для меня. А еще написала, что люблю его. До сих пор помню, как выводила эти слова и с ужасом представляла, что он подумает. А если он не удосужится прислать открытку? Если он забыл обо мне и встречается с другой? И уже жалеет о времени, которое на меня потратил? Или злится на меня? Я же понятия не имела, о чем он думает и как ответит.

– И что же?

– Он тоже прислал открытку. Ее доставили всего через день после того, как я отправила свою, так что я поняла, что мое сообщение он не читал, однако следовал тому же сценарию, что и я. Он сообщал мне, что счастлив в Вест-Пойнте, что хорошо учится и завел множество близких друзей. Упоминал, что виделся с родителями в День благодарения и что его братья уже выбирают учебные заведения, куда хотят поступить. И точно так же, как я, в последнем абзаце признался, что скучает по мне и все еще любит меня. А еще напоминал о нашем плане встретиться в Окракоуке в тот день, когда мне исполнится двадцать четыре года.

Марк улыбнулся.

– Это так на него похоже.

Мэгги отпила еще глоток эгг-нога, наслаждаясь вкусом. Мысленно она взяла себе на заметку купить его про запас и держать в холодильнике – конечно, если удастся найти этот сезонный напиток после праздников.

– Понадобилось еще несколько лет и столько же рождественских открыток, чтобы убедить меня: он в самом деле следует нашему плану. В смысле, ради нас обоих. Каждый год я думала, что уж на этот раз открытка точно не придет или придет, но с известием, что между нами все кончено. Но я всякий раз ошибалась. В каждой рождественской открытке он вел обратный отсчет годам, оставшимся до нашей новой встречи.

– И ни с кем другим не встречался?

– Думаю, это его не интересовало. Да и меня, в сущности, тоже. В старших классах школы и в общественном колледже меня иногда куда-нибудь приглашали, и я изредка соглашалась, но эти встречи для меня были лишены романтической составляющей. Никто из тех, кто меня приглашал, даже в подметки Брайсу не годился.

– Он закончил Вест-Пойнт?

– В 2000 году, – кивнула она. – И как его отец, поступил на службу в военную разведку в Вашингтоне, округ Колумбия. А я закончила школу и курсы в общественном колледже. Порой я думаю, что нам следовало, как он и предлагал, воссоединиться сразу после окончания его учебы, а не ждать, когда мне исполнится двадцать четыре года. Сейчас все это кажется таким необоснованным, – выражение ее лица стало меланхоличным. – Для нас все могло сложиться совсем иначе.

– И что же случилось?

– Мы оба придерживались плана, который предложила я, и стали молодыми взрослыми людьми. Он делал свою работу, я – свою. Фотография с самого начала стала для меня целым миром, и не только потому, что я была страстно увлечена ею, но и потому, что хотела быть достойной Брайса, а не просто человеком, которого он любит. А тем временем Брайс тоже принимал взрослые решения насчет своей жизни. Помните тот давний ролик с рекламой армии? Под песню «Be all that you can be. . in the army»[21]?

– Смутно.

– Брайс так и не отказался от мысли стать «зеленым беретом», поэтому подал заявление в ОПСН. Об этом мне написала тетя Линда. Видимо, услышала от родителей Брайса и поняла, что я должна узнать об этом.

– ОПСН? Что это?

– Центр отбора и подготовки спецназа. Он находится в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Короче говоря, Брайс поступил в него с блеском, закончил подготовку и прошел строгий отбор. Все это произошло ближе к весне 2002 года. И, разумеется, к тому времени в армии первостепенное значение стали придавать войскам спецназа, куда отбирали самые квалифицированные кадры, какие только могли найти. Так что я ничуть не удивляюсь тому, что Брайса взяли.

– А почему им стали придавать первостепенное значение?

– Из-за одиннадцатого сентября. Вы, вероятно, были еще слишком малы и не помните, какая это была катастрофа – теракт стал поворотным пунктом в истории Америки. В рождественской открытке, присланной в 2002 году, Брайс объяснял, что не может сказать, где находится, – и даже эти слова я восприняла как намек, что он где-то в опасном месте, – но у него все хорошо. Еще он писал, что может и не суметь приехать в Окракоук в следующем октябре, когда мне должно было исполниться двадцать четыре. И что если его там не будет, чтобы я не делала из этого никаких выводов – он найдет способ сообщить мне, что все еще на месте службы, и назначить для нас другое место и время встречи.

Она умолкла, вспоминая. Потом продолжала:

– Странно, я ничуть не была разочарована. Скорее, изумлялась, что после стольких лет мы оба все еще хотели быть вместе. Даже теперь кажется невероятным, что наш план сработал. Я гордилась Брайсом – и собой тоже. И, конечно, ужасно волновалась, предвкушая встречу, когда бы она ни произошла. Но ей опять было не суждено состояться. Судьба уготовила нам кое-что иное.

Марк молча ждал. Вместо того чтобы продолжить, Мэгги перевела взгляд на елку, стараясь не вдумываться в то, что было дальше, – этот навык за годы она освоила в совершенстве. И теперь смотрела на гирлянды, отмечала, как лежат тени, вслушивалась в шум транспорта за дверью галереи. А когда наконец убедилась, что воспоминания надежно заперты, протянула руку за сумкой и вынула из нее конверт, который захватила с собой сегодня перед выходом из квартиры. И молча протянула его Марку.

Она не стала смотреть, как он изучил обратный адрес и понял, что держит в руках письмо от ее тети Линды, не увидела, как он поднял клапан конверта. Хотя она прочитала это письмо всего один раз,