лба мокрые пряди и кое-как садясь, чтобы принять наконец вертикальное положение. – Вы, как всегда, заботливы и добры сверх меры, – он скривился, щурясь и поднимая к ней голову. – И я вам чрезвычайно признателен…

– Ой, помолчи уже, – хмыкнула Элен, продолжая возвышаться над ним. – Тоже мне, капитан! Говорят вам, не принимать отраву, а вы, господин ди Арс, до сих пор считаете, что вам всё нипочём. Между прочим, вверенная вам кирия ди Эмери нуждалась в защите, а не в том, чтобы вы, драгоценный мой, потеряли всякий контроль над собой!

– Ну простите меня, – Джонотан отряхнулся окончательно и привалился спиной к грот-мачте, возле которой очнулся, – что пытался вытащить всех вас оттуда! – он с трудом огляделся, щурясь от бьющего в глаза солнца и замечая сидящих на палубе людей, но не находя ту, которую спасал в первую очередь. – А где Агата?

– Там, где и положено быть всякой приличной девушке в окружении таких… таких… – кирия Элен пыталась подобрать самое приличное слово, которое могло подойти прилежной послушнице монастыря Сан-Хосен, – …отчаянных и ненадёжных мужчин, – наконец припечатала она. – Кирия ди Эмери находится в своей каюте, в которой и начала это путешествие. И, надеюсь, никто из вас, – она обвела грозным взглядом всех мужчин на палубе, остановившись даже на отце Агаты, Сезаре ди Эмери, сидевшем не в лучшем виде возле люка в кубрик, – не посмеет больше потревожить её покой!

– Пожалуйста, Элен… – проскрипел Сезар, уронив голову на сложенные руки, – не повышай так голос, и без того паршиво.

На это она только злобно фыркнула, а Вильхельм, явно занявший место капитана на мостике у них над головами, весьма довольно загоготал.

Сфокусировавшись на происходящем, Джонотан наконец обвёл глазами всю среднюю палубу от носовой надстройки до бака. Настоящая фурия Элен стояла посреди, уперевшись руками в бок, благо качки не было совсем и удерживать равновесие даже ей не составляло никакого труда.

Зато те, кто был рядом, заставили немало удивиться. Мало того что кириос ди Эмери сидел напротив, с трудом приходя в себя, так ещё и компания у него оказалась самой неподходящей.

Под жаркими лучами ануарского испепеляющего солнца разлёгся на палубе «Госпожи Дикарки» (а уж её Джонотан не спутал бы ни с каким другим кораблем) сам Орхан аль Гаффар, богатейший человек Шарракума. Сейчас этот богатейший человек растянулся во весь рост, положив голову на свёрнутые запасные паруса, которые кто-то вытащил наверх для ремонта.

Солнце было в зените, в море царил полный штиль, паруса безвольно поникли, и даже лёгкий бриз не доносился до них, чтобы остудить горящую кожу. А жестокосердная Элен вместо спасительной питьевой воды плеснула в него солёной.

Джонотан облизал пересохшие обветренные губы и нахмурился, продолжая подпирать спиной мачту.

Итак. Вильхельм утверждает, что он капитан. Отец Агаты и ещё недавно злейший враг сидит напротив как ни в чём не бывало. А Орхан аль Гаффар, тот, кто едва не отдал приказ отрубить им всем головы, теперь лениво посапывает рядом. И уж его-то лучи жаркого солнца вообще никак не беспокоят.

Какого морского демона тут вообще происходит?!

Видимо, последний вопрос Джонотан умудрился прохрипеть вслух, потому что Вильхельм лениво спустился по трапу с капитанского мостика и остановился, весьма довольный зрелищем.

– Доброе утро! – радостно гоготнул он снова и пнул сапогом дрыхнущего Орхана. – Просыпайтесь, бездельники! Пресвятая плотва, уж на что я любитель подрыхнуть, но тут вы даже меня переплюнули, раз не можете продрать глаза целые сутки с отплытия!

Он встал перед Джонотаном, широко расставив ноги так, что пришлось смотреть на него снизу вверх, и протянул ему свою набитую табаком трубку.

– Хочешь покурить?

– Я завязал, – Джонотан сглотнул, чувствуя во рту гадкий привкус кальянного дыма. – Ты сказал, что эта дрянь меня не возьмёт, если я хлебну твоё пойло!

– Кто знал, что все вы окажетесь так слабы! – презрительно фыркнул Вильхельм, продолжая веселиться как единственный, похоже, оставшийся в полном сознании на пару с кирией Элен. – Подумаешь, пара затяжек. А вон оно как…

– Наш план сработал? – хрипло и с трудом проговорил Джонотан.

– Ну как тебе сказать… – Вильхельм прокашлялся и многозначительно помолчал.

Он задумчиво закурил, оглядывая валяющихся на палубе мужчин. Да уж, удручающее зрелище. Орхан, разбуженный пинком, наконец зашевелился и тоже начал приходить в себя.

– А этот-то с нами… – захрипел, словно простуженный, Джонотан, и откашлялся, пытаясь вернуть себе голос. – На хрена?

«Этот» как раз открыл глаза и сел, потирая виски. Поглядел мутным взглядом на Джонотана, потом на Сезара, с трудом сосредоточился на Элен и перевёл хмурый взгляд на слишком довольного Вильхельма, огладив по привычке бороду.

– Глядите-ка, и он очнулся, – подвела итог Элен и цокнула. – А стоило-то плеснуть воду на одного бедолагу, так живо все глаза-то пооткрывали.

– Элен, вы слишком жестоки к ним, – хмыкнул Вильхельм. – Видите ли… Та дрянь, которая оказалась в кальяне, для неподготовленных, выходит, слишком сильна. Меня-то таким не проймёшь, однако наши друзья… Спишем это на их слабость, ладно?

– Провались ты к морскому демону, Вильхельм ди Морен! И чтоб тебя там акулы пожрали! – вяло ругнулся Сезар, прикрывая глаза от солнца.

– Обязательно, дорогой, обязательно. Рано или поздно, – Вильхельм снова закурил, оценивающе разглядывая своего старого врага.

– З`арба! Что здесь… происходит? – на ануарском начал Орхан, пытаясь занять позу поуверенней, но раз за разом оседая обратно на палубу.

Джонотан уже прочувствовал всю предательскую силу зелья Вильхельма и решил не делать преждевременных попыток встать, пока голова хотя бы не прекратит кружиться.

– Что я здесь делаю? – повторил на энарийском Орхан и посмотрел на Джонотана в упор.

Сейчас его мрачный чёрный взгляд ничуточки не смущал: судя по всему, они уже далеко от Шарракума, а значит, и от людей самого Орхана, и от мстительных теней Акрама али Асада, господина начальника береговой, мать его, охраны.

Джонотан перевёл взгляд на Сезара, но тот явно знал ещё меньше, чем он. Тогда они вдвоём уставились на Вильхельма, мучительно пытаясь вспомнить хоть какие-то детали перед отправлением, но всё тонуло в зачарованном дыму с привкусом дыни.

Вильхельм хмыкнул и кивнул всем на Элен:

– Спросите у неё.

– Элен? – удивлённо в голос спросили Сезар и Джонотан.

– Ох! Ну пресвятая дева! Вы что, и этого не помните?! – она возмущённо всплеснула руками.

– Не то чтобы совсем… – медленно покачал головой Сезар.

– Вы ехали в одном паланкине с госпожой, – начала Элен, терпеливо вздохнув. – Сказали, что больше никому её не доверите и она ваша. Теперь вы действительно обязаны на ней жениться.

Джонотан согласно кивнул, не видя ничего ужасного в этом последствии.

– Так… А вот