– Агата! – воскликнул ди Эмери.

– О боги! – Агата закатила глаза, обмахиваясь рукой. – Я просто хочу воды и выйти подышать воздухом хотя бы на солнцепеке палубы!

– Но я не могу… – начал было Орхан.

– Просто добавьте пункт, где можете украсить его головой в капитанской треуголке, – Агата указала на Вильхельма, – вашу ограду, если он будет пиратствовать в водах Ануара в должности капитана.

– Рыбка моя, ты совсем меня не любишь! – Вильхельм закрыл лицо руками, но его плечи явно дрожали от смеха, а не от сдерживаемых рыданий.

Она окинула гневным взглядом всех присутствующих и, подхватив со стола кувшин с водой, гордо вышла на палубу.

– Хорошо, что я на ней не женился, – успела расслышать Агата до того, как захлопнулась дверь.

Вот ведь… мужчины!

Она сердито прошла по палубе и устроилась в тени мачты на свёрнутых канатах. Здесь тоже было жарко, но после всего произошедшего оказалось необычайно приятно сидеть вот так, просто отпивая тёплую солоноватую воду с привкусом деревянной бочки прямо из горла, как пират. Не ром, конечно, но можно на мгновение представить себя совершенно свободной от норм и правил. Пожалуй, такой свободной, какой она никогда и не была.

Хотя забот она себе этой безумной сделкой прибавила. Но отец так хотел торговать с Востоком одним из первых, что она не могла… хотя бы не попытаться! Только богам известно, чем на самом деле закончится эта сделка.

Но самое время проявить все знания, переданные отцом. Она не зря провела детство, слушая переговоры и видя ухищрения, на которые тот шёл, чтобы выторговать условия получше. Пусть Орхан не надеется, что сумеет обвести её вокруг пальца!

Солнце грело кожу, корабль мягко и едва заметно покачивался, и, запрокинув голову, Агата бездумно наслаждалась неожиданной тишиной и покоем. Где-то впереди начали клубиться облака, и появилась надежда на ветерок.

– Вот ты где.

На неё упала тень, и Агата вскочила, машинально приглаживая волосы и расправляя складки на платье, по голосу узнав отца: всё-таки некоторые привычки не просто побороть. Вот и сейчас она замерла было, чувствуя себя провинившейся, но потом вздохнула и улыбнулась.

– Садись, отец, – она опустилась обратно на свёрнутые канаты и похлопала рядом рукой. – Кто-то в каюте остался в живых? Впрочем, всё равно. Хочешь воды?

– Не пытайся казаться более дерзкой, чем ты есть, – усмехнулся отец, сев рядом и принимая из её рук кувшин. – В чём я могу быть точно уверен, так это в том, что образование я тебе дал блестящее.

Было странно и даже немного неловко слышать это от отца, но всё равно приятно: долго же ей пришлось ждать его похвалы.

– И я всегда была тебе за это благодарна, – тихо проговорила Агата, украдкой разглядывая отца.

Тот казался бледным и уставшим, на лбу, покрытом испариной от жары, пролегли глубокие морщины, но выглядел он намного лучше, чем во время их разговора в доме Орхана. Его глаза смотрели цепко и ясно, и в них больше не было страха и неуверенности.

– Я должен извиниться перед тобой, Агата, – начал он и сделал предупреждающий жест рукой, когда она вскинулась было, чтобы возразить. – Должен-должен. И за то, что не был внимателен к твоим просьбам, и за то, что столько лет скрывал от тебя правду… Хотя видят боги, я и сейчас бы предпочёл, чтобы ты не знала о том, что произошло много лет назад. Я делал это ради того, чтобы ты никогда и ни в чём не нуждалась и… Впрочем, наверное, я раскаиваюсь.

Он помолчал немного, словно решался, и наконец сказал:

– Знаешь, после всех этих событий, тюрем и прочего… Я устал больше, чем думал. Хочу поехать на время в монастырь Сан-Хосен. Может быть, на год или два.

Агата замерла, глядя на отца и чувствуя ком в горле.

– Я… если ты чувствуешь, что так будет правильно.

– Ты могла бы навещать меня и рассказывать, как идут дела. Конечно, ты справишься, но в первое время тебе может понадобиться совет, – кириос ди Эмери смотрел на свои руки, словно боялся услышать её отказ.

– Папа, – тихо всхлипнула Агата, обнимая его, – конечно, я буду приезжать. Я…

– Нет-нет, даже если ты простишь меня за всё, что я сделал, не отговаривай. По мере своих сил я заботился о тебе, но ты выросла, девочка моя. К тому же теперь у тебя есть Джонотан.

– Он, получается, всегда у меня был, – усмехнулась Агата, чтобы скрыть смущение.

– Не то чтобы я одобрял его кандидатуру, – проговорил отец, – но он попросил твоей руки.

– Что? Когда?

– Да вот только что, – ди Эмери кивнул в направлении капитанской каюты.

– И что ты ему ответил? – осторожно спросила Агата, прижимая к груди руки, потому что казалось, сердце сейчас выскочит у неё из груди.

– Что, если ему удастся убедить тебя выйти за него, я не имею ничего против, – отозвался отец. – Не соглашайся сразу, ладно? Пусть хотя бы минут пять помучается. Всё-таки ты очень завидная невеста. Золотая, – усмехнулся он.

* * *

Когда солнце начало клониться к закату, словно стремясь окунуться в прохладные морские воды после жаркого дня, Агата, опираясь на руку отца, вышла на палубу. Порыв невесть откуда взявшегося ветра рванул полы простого белого платья, растрепал подхваченные лентой кудри, но даже известный ценитель женщин Орхан аль Гаффар спустя многие годы говорил, что не видел невесты прекраснее.

Агата отбросила тщательно уложенные Элен пряди волос и подставила лицо ветру, уже нисколько не боясь ни шквалистых порывов, ни палубы, в любой момент готовой вырваться из-под ног, ни шторма, в который могло бросить «Госпожу Дикарку». После тех штормов, сквозь которые они уже прошли, всё это казалось теперь лёгким ветерком.

– Вообще, я представляла это иначе, – посетовала идущая позади Элен и горестно цокнула. – Совсем, совсем иначе…

– Элен, порадуйся за меня, – обернулась к ней Агата, чувствуя лихорадочное веселье, охватившее с головой.

И крепчающий ветер только подхватывал этот внутренний огонь и раздувал его ещё больше. Эй, размахнись, бей в лицо, пусть летят солёные брызги – так даже веселее!

– Я бы порадовалась, если бы брак был заключён как положено, а не…

Отец выпустил Агату, остался позади с Элен. Он подхватил её под руку и что-то тихо проговорил, но уже не хотелось слушать: они остановились на палубе перед Вильхельмом, наряженным в свой лучший камзол.

– А ты хороша, – ухмыльнулся пират, заткнув большие пальцы за пояс. – Эй, Джонни, может, ещё