– Хорошо? – спросила я. – Если я поживу у вас еще два дня, а в выходные уеду?

– Хорошо, – ответила она. – Если ты действительно этого хочешь.

Глава двадцать первая

Когда я пришла в бар, он был уже почти пуст, смена Лори закончилась. Она разговаривала с двумя мужчинами и, увидев меня, заулыбалась и помахала рукой. Мне показалось, словно я долго пробыла под водой и наконец вынырнула.

– А вот и она! – воскликнула Лори. – Я предупреждала, что ты скоро придешь.

Она заключила меня в объятия, от нее пахнуло знакомым «черным гранатом», который она стащила у П., и кокосовым шампунем. Я обрадовалась, что она так душевно меня встречает, хотя, когда я ей позвонила, настроена она была не слишком дружелюбно. Но тут, крепко обнимая меня одной рукой, она обернулась к своим собеседникам и сказала:

– Карл, Джо, это Анна, моя лучшая подруга!

До меня дошло, что все это спектакль и мне в нем отведена определенная роль. Я обняла ее за талию и поцеловала в щеку.

– Рада познакомиться, – сказала я мужчинам.

– Взаимно. Я Джо, – сказал Джо. – А это Карл.

Они были примерно одного возраста с Лори, может, чуть старше, в униформе выходного дня, принятой у богачей. Топсайдеры. Рубашки поло от Ральфа Лорена – у Джо красная, у Карла лиловая. «Чиносы» с ремнем. Оба в общем и целом симпатичные, как актеры, чьих имен никак не можешь вспомнить. Карл, некрупный и светловолосый, говорил с псевдоамериканским акцентом состоятельного европейца. Джо был настоящий англичанин – крупный, широкоплечий, с темными волосами и румяными щеками.

– Вы же не из Лондона? – поинтересовалась Лори.

– С чего это ты взяла? – осведомился Джо таким интимным тоном, словно она спросила, практикует ли он БДСМ.

– Торчите в Сити на выходных. Местные так не делают.

Карл с педантичным простодушием принялся объяснять, что они были на вечеринке неподалеку – какая-то помолвка у каких-то коллег, – но тут подошел Малкольм. Я его не видела с тех пор, как уволилась. Он сказал, что через пять минут будет закрывать бар.

– Ты закрой, а мы тут посидим, – предложила Лори. Ей лишь бы выпендриться.

– Ты в отеле, дуреха. Он на ночь не закрывается. Сидите в лобби сколько хотите, но лично я иду домой.

– Без выпивки что толку сидеть?

– Ну, – отозвался Малкольм, – тогда, видимо, придется посиделки сворачивать.

– Какой же ты скучный! – надулась Лори, повернулась к Карлу и Джо и защебетала: – Так, значит, вы вместе работаете? И чем занимаетесь? Вау, кру-уть!

Она всегда флиртовала именно так: через край, закатывая глаза от восторга. И удивительное дело, мужикам даже в голову не приходило заподозрить издевку.

– О, Анна, – сказал Малкольм. – Сколько лет, сколько зим! Может, вернешься к нам?

– А ты что, никого не нашел на замену?

– Да были тут всякие. Но чтобы мужики западали, как на тебя, – нет, такую не нашел.

– Малкольм, я почему-то уверена, что тебе нельзя отпускать сотрудницам такие сомнительные комплименты.

– А ты не сотрудница, – отозвался он. – И вообще, мой бар – мои правила!

– И тут ты не прав. Бар-то не твой.

– Не придирайся к словам. Предложение в силе.

– Хм, спасибо, – ответила я. – Я подумаю.

Сейчас я сама не могла понять, как у меня получалось, что я вбегала и безо всякой подготовки, без разогрева шпарила песни, которые знала на слух, но прежде никогда не исполняла; я импровизировала, добавляла всяких виньеток в верхних регистрах – словом, забавлялась как могла. И люди сидели совсем близко, так что все лица видны. И за персонажем не спрячешься.

Но деньги мне скоро понадобятся.

– А официанткой возьмешь? – спросила я.

– Можно и официанткой, но только если петь ты тоже будешь, – сказал он. – А теперь, леди и джентльмены, выметайтесь-ка из моего бара!

– Эй, отдай! – воскликнула Лори.

Он стал собирать бокалы, хотя Лори еще не допила. Не обращая внимания на ее протесты, Малкольм выплеснул содержимое в раковину и включил верхний свет.

– Раскомандовался тут, тоже мне, – пробурчала Лори.

– Пойдем в другое место, – предложил Джо. – Согласны? Где тут еще открыто?

– Да нигде. Выжженная земля.

– Ну, тогда знаете что? – проговорил он, словно эта мысль осенила его внезапно. – Мы ведь живем тут рядом! До нашего дома минут десять. Давайте переместимся к нам. И выпивка у нас есть, так ведь, Карл?

– Есть, – отозвался Карл.

– Поиграем во что-нибудь…

– О да.

– Вы живете вместе? – поинтересовалась Лори. – Как мило! Что скажешь, Анна?

Я не видела иного способа снова завоевать расположение Лори, поэтому согласилась. На улице, когда наши спутники ушли немного вперед, она сказала:

– Ненадолго, ладно? Если будет совсем плохо, уйдем.

– Ладно, – ответила я.

– Зато развлечемся, – продолжала она. – Обещаю. Давненько мы с тобой не развлекались!

Тут показалось такси с горящим огоньком, и Джо выбросил вперед руку.

– Садитесь, барышни, – пригласил он.

– Погоди, ты же вроде сказал, что до вашего дома десять минут? – сказала Лори.

– Ну да. Десять минут на такси.

Джо сел посередине, мы с Лори устроились по бокам, и он обнял нас обеих. Мне не очень нравилось, что он меня лапает, но я решила, что сцены устраивать неловко, и промолчала. Джо пошутил: мол, приятно проводить время с двумя девушками на мягком диване, – и расхохотался, словно сказал что-то страшно остроумное. Мы с Лори тоже посмеялись.

– А как же Карл? – спросила она. – Бедняга, его все бросили!

– Ничего, он и сам справится!

Карл сидел напротив на откидном сиденье, смотрел на нас и отрешенно улыбался. Все это он уже видел.

Прошло десять минут, а потом и все двадцать. Мы ехали вдоль реки, пьяные толпы текли из Сохо, лондонские достопримечательности сияли, как на открытке, потом по пустынным улицам, под сенью парков, и я перестала понимать, где мы находимся. Что, если однажды я вспомню этот день, думала я, и спрошу себя: как же мы с Лори так вляпались? Почему не попросили водителя остановиться? Но чувства, будто нам что-то грозит, не возникало, хотя мы делали именно то, чего делать нельзя. От Джо не исходило опасности – слишком уж он старался произвести на нас впечатление. Он трещал без умолку: рассказывал о коллеге, чью помолвку они отмечали, о том, сколько они сегодня уже выпили, и в каких классных местах успели побывать, и как там все дорого – словно побаивался нас и нашего молчания, словно, если он перестанет то и дело напоминать нам, какой он крутой, мы поднимем его на смех. Впрочем, куда больше меня занимал счетчик. На дорогих черных такси я ездила только с Максом и теперь не сводила со счетчика глаз: сумма росла, и я