Я выпила еще водки.

Следующие несколько часов остались в памяти кусками, в них зияли здоровенные прорехи – как пятна гнили на яблоке.

* * *

Джо зовет нас в соседнюю комнату. Столовая. Длинный стеклянный стол. Пиво-понг, предлагает он: на противоположных концах стола – по десять пластиковых стаканчиков с пивом, между большим и указательным пальцами он держит мячик для пинг-понга. И говорит:

– Мальчишки против девчонок, вы бросаете мячик на нашу сторону, если попадаете в стаканчик, мы его выпиваем, если мы попадаем в стаканчик на вашей стороне, вы его выпиваете.

Я путаюсь в правилах, кто и что выпивает, пью, когда не нужно, Лори говорит, что терпеть не может пиво, Джо отвечает:

– Ну и ладно, давайте тогда играть в стрип-понг.

А Лори в ответ:

– Но на мне из одежды всего три вещи.

А он:

– Ну, надо было думать об этом раньше!

* * *

Джо упрекает Лори за то, что она жульничает. Колготки и одна туфля, а он настаивает, что обувь – это один ход. Она разувается.

– Но туфель-то две! – говорит она.

* * *

Джо раздевается до пояса. Тело человека, который в юности играл в регби, а потом бросил. И весь третий десяток слишком много пил. Рыхлое и мягкое.

* * *

Лори и Джо еще играют, а я уже на диване с Карлом. Вдруг замечаю, что платья на мне нет. Он говорит:

– Да, нелегко тебе пришлось.

Я смотрю ему в лицо и думаю: черт возьми, о чем он, что я ему наговорила? Я пытаюсь сказать что-то еще, вспомнив, что и своим телом, и всем, что у меня в голове, я могу распоряжаться по собственному усмотрению, но слова никак не разжевываются. Язык не может их перемолоть. Они не помещаются во рту. У Карла смущенный вид, он говорит:

– Прости, можешь повторить?

* * *

Лори вцепляется мне в руку:

– Помоги мне найти туалет.

Джо пытается помешать нам уйти вместе, спрашивает, что мы там вдвоем забыли, а Лори говорит, что не справится без меня, мол, ей нужно подбрить волосы на лобке, если мы и дальше будем играть в эту игру, – на ней всего-то юбка и лифчик.

Я говорю:

– Что?

Она говорит:

– Пошли.

Коридор. Лори ногой распахивает одну дверь за другой и снова их захлопывает. Холл. Еще один коридор. Туалет. Головокружительная тишина.

– Ты собираешься брить лобок?

– Что? Нет, конечно! Я тебя спасаю.

Лори смеется:

– Божечки, да ты пьяна в хлам! Ну просто в хламину!

Садится писать, а сама все ржет, я ей:

– Хватит, ну перестань, хватит надо мной смеяться!

А она говорит, что обычно это она напивается вдрызг, а я всегда как стеклышко, хотя иногда перебрать бывает полезно. Впрочем, мне этого не понять.

Открываю глаза. Я лежу калачиком в ванне, керамика холодит щеку, а Лори сидит рядом и пытается посадить меня ровно, и выпивка – словно кислота, которой плеснули на кожу, она прожигает до самых нервов, и я лепечу: прости меня я все испортила причинила тебе боль я думала он настоящий и все остальное ерунда а на самом деле это он ерунда а все остальное настоящее. И я слышу ее голос:

– Ш-ш, я понимаю, все в порядке, такого с тобой больше не повторится, слышишь, ты больше не будешь так страдать. Все наладится. Ты вернешься к нам, будешь с нами жить. И все станет так же, как было раньше.

Сколько времени прошло, я не знала. Происходящее напоминало фильм на ускоренной перемотке: может, все уже было сказано, а может, еще ничего.

– Сейчас мы найдем нашу одежду, – сказала Лори, – а потом попрощаемся и уйдем.

* * *

Назад по коридору. Холл, через который мы вошли. Опять коридор. Кажется, все тот же. На вид, во всяком случае. Мы открывали дверь за дверью. Спальни. Туалеты. Комната для стирки. Еще какие-то помещения.

– Музыка, – догадалась Лори. – Надо идти на музыку.

Мы прислушались, но не услышали ничего.

Я села на пол.

– Не садись. Вставай. Ладно, не надо. Сиди. Жди. Жди меня здесь.

Голова между коленей, мир ринулся на меня.

И вдруг – Лори.

– Иди сюда, – сказала она. – Иди посмотри.

Рывком подняла меня на ноги.

– Вот сюда. Ты только глянь.

Комната сверкала огоньками, словно магазин игрушек под Рождество.

– Я нажала на выключатель, – сказала она. – Думала, это свет. Заходи.

И я зашла.

А там – Лондон в миниатюре. Город съежился, а я внезапно выросла.

– Ты тоже это видишь? – пробормотала я. – Что это? Что происходит?

– Это модель, дуреха, – ответила Лори.

Прекрасная реплика, установленная на платформе на уровне глаз; можно заходить с разных сторон, заглядывать в автобусы, где сидят пассажиры, и читать уличные указатели. Посередине петляет Темза, унизанная лондонскими достопримечательностями: мини-парламент, небоскреб по прозвищу «Огурец». Есть и электричество. В домах и на улицах горят огни. По рельсам едут поезда. Крутится Лондонский Глаз. Я присела на корточки, разглядывая рождественскую иллюминацию на Риджент-стрит.

– Почувствуй себя богом, – сказала я Лори, и тут раздался зов Джо:

– Барышни? Вы где? Что делаете?

– Здесь мы! – крикнула Лори. – Это потрясающе! Честное слово! Кто все это сделал?

Сити во всей красе. Барбиканские высотки. Стекляшки офисных центров, древние кладбища. Я провела там с Максом много часов, но больше Сити для меня не существовал, во всяком случае, тот Сити, где мы были вместе. Он разлетелся в клочья, исчез, и ничего нового не пришло ему на смену, осталась лишь пустота там, где он должен находиться…

И тут на пороге возник Джо. Голый, лицо налито яростью. Нет более дурацкого зрелища, чем голый злой мужик. Я засмеялась.

– Ты считаешь, это смешно? – заорал он. – Ты, черт возьми, еще и ржешь? Что вы вообще здесь забыли? Какого хрена вам тут надо? Шныряете по моему дому? Разглядываете мои вещи? Пошли вон! Вон! Выметайтесь! Обе! Валите из моего дома! Вы что, чокнутые? Совсем ку-ку?

– Прости, – проговорила я. – Прости, прости, прости…

– Вещи-то нам вернут? – поинтересовалась Лори.

Джо пошел за нашей одеждой.

– Он очень трепетно относится к своему городку, – печально сказал Карл. – Вы уж извините.

Глава двадцать вторая

Я слышу собственный голос, без конца рассуждающий о Максе, и понимаю: Лори давно заскучала.

Прошло три недели с тех пор, как я вернулась в Лондон, на дворе начало мая. Очередной день липкого пекла, необычного для этого времени года. Лори погоревала об изменении климата, а потом мы надели бикини и пошли в парк.