Карл говорил на таком безупречном английском, что это звучало почти издевательски. Впрочем, вряд ли он издевался: глаза у него были добрые, он смотрел на меня с интересом, но без ожидания, и мы разговорились, и я даже начала получать удовольствие. Когда я допила коктейль, мы переместились к бару, налили себе еще из кувшина, который намешал Джо, и мне, к моему удивлению, сделалось вдруг легко, меня стала радовать холодная чистота алкоголя, обжигающего пищевод, и хамелеоновая кожа, которую он мне давал, – чувство, будто я могу быть кем угодно.

Но тут Карл спросил:

– А чем ты занимаешься? – И я обнаружила, что не помню, как отвечать. – По профессии, я имею в виду, – пояснил он, словно я могла не понять вопроса. – Кем работаешь? Или еще учишься?

– Да-да, учусь, – отозвалась я.

– А на кого?

– На певицу.

– На певицу? И что же ты поешь?

– Классику. Оперу.

– У меня двоюродная сестра тоже в опере поет, – сказал Карл. – Такая красавица! Поет все эти, как их…

Он призадумался, а потом запел – неожиданно богатым баритоном. Ария мадам Баттерфляй. Где она мечтает, как муж к ней вернется.

– Что у вас там происходит? – поинтересовался Джо.

– Анна – оперная певица, – сказал Карл. – Я рассказываю ей о моей двоюродной сестре.

– Да ты задрал с этой сестрой! – воскликнул Джо. – Карл с ней носится как с писаной торбой, прям свет клином на ней сошелся! Так ты, стало быть, певица? Давай спой нам что-нибудь!

– Что? Ну, нет!

Выпивка, казалось, смягчила все углы, но от страха все вокруг вновь стало жестким и колючим.

– Нет, – повторила я.

– Да не ломайся! – сказал Джо. – Если ты певица, докажи. Спой нам что-нибудь.

– Да, – поддержала его Лори, в глазах у нее сверкал огонек предательства. – Не увиливай!

Я покачала головой:

– Нет.

– Но почему?

– Не могу. Я слишком много выпила.

– Так я ж тебе не за руль сесть предлагаю! У нас что, штрафы полагаются за пение в пьяном виде? Ну не ломайся!

Впору было разозлиться, но злости я не чувствовала. Джо держался слишком напористо, слишком бодро-начальственно, словно пытался убедить нас, что мы должны ему подчиняться и он в этом даже не сомневается.

Я отрезала: нет.

Тогда он сказал Карлу: «Ну и ладно, врет, ясное дело», – словно меня здесь нет, и я уже почти вскипела, но вдруг подумала: да нет же, он прав, я, наверное, действительно вру. Пробормотала: «Я… я, м-м…» – и поймала смущенный взгляд Лори.

– Да отстаньте вы от нее, – сказала она. – Вы просто завидуете! Не все такие богатые бездари, как вы.

– Ну, вам же хуже, – осклабился Джо, а потом сказал: – Ладно, барышни, давайте сбавим обороты. Пора успокоиться!

Он вернулся к бару, взял бутылку водки и налил четыре стопки. Лори пыталась поймать мой взгляд, но я делала вид, что ничего не замечаю.

– А давайте сыграем! – предложил Джо. – В «Я никогда не…». Вот я, например, никогда не заваливался в гости к двум мужикам, которых первый раз в жизни вижу. Пейте, девушки. Давайте-давайте! До дна!

Лори выпила, я тоже. На вкус водка напоминала жидкость для снятия лака.

Джо снова наполнил стопки, и полились признания. Кто никогда в жизни не занимался сексом в общественном месте, не лазил в чужой телефон, не занимался сексом втроем, не спал с человеком, с которым познакомился меньше часа назад, не занимался сексом на работе…

– С самим собой не считается, – вставил Джо, когда Карл выпил. Годы опыта, сконцентрированные то ли в издевке, то ли в хвастовстве.

Вскоре я стала только делать вид, что пью, но строить предложения мне все равно было сложно.

– Я никогда в жизни не подцепляла ЗППП, – ляпнула я единственное, что пришло мне в голову, напрочь забыв, что у Лори-то такое бывало.

Она выпила и сказала:

– Вот спасибо, Анна!

– Ну, ты могла бы не пить.

– Да неужели? А ничего, что у игры есть правила? – огрызнулась она. – Ну, теперь моя очередь. Я никогда в жизни не была содержанкой. Давай, Анна! Пей!

– Чего? Еще не хватало!

– Анна была содержанкой, представляете, – сказала Лори, наливая мне полную стопку. – Прям по-настоящему! Как в девятнадцатом веке.

– Зато я никогда в жизни, – проговорила я, – не объявляла себя феминисткой, а потом не кадрила в барах кого попало, в прямом смысле слова – совершенно случайных мужиков, чтобы они угостили меня выпивкой и сводили в дорогущий ресторан, лишь бы самой не тратиться, а потом сидеть и писать книгу о том – удивительно, правда? – как я ненавижу мужчин.

– Что? – воскликнула Лори. – Ты что несешь? Совсем, что ли? У Анны очень узкий взгляд на феминизм, – сообщила она. – Она считает, что женщина, которая любит БДСМ-порнуху и по собственному желанию бреет волосы на лобке, не может быть феминисткой.

Я не смогла придумать никакого остроумного ответа. У меня было ощущение, будто я смотрю плохо дублированный фильм и не успеваю за происходящим.

– Ты была содержанкой? – с интересом спросил Карл. – В Англии это до сих пор практикуется?

– Да нет, конечно! Нет! Никакой, черт возьми, содержанкой я не была! Лори просто… Ей не нравился мужчина, с которым я встречалась, только и всего, но в любом случае это уже не имеет никакого значения, с ним все кончено!

– И слава богу, – вставила Лори.

– Тебе не следует обесценивать чувства твоей подруги, – сказал ей Карл. – Это не очень красиво.

– Да, прямо-таки гадко, – добавил Джо.

– А вы с ним, кстати, может, и знакомы, – сказала Лори. – Он тоже финансист. У вас же там все всех знают?

– Да, – ответил Карл. – Все всех.

– А где он работает? – поинтересовался Джо. – И чем занимается?

Я сказала как есть.

– Но сейчас он в Нью-Йорке, – добавила я. – Уже недель пять как уехал.

– И что ж он там делает?

– Ну… работает.

– Это что за работа такая?

– У него там какие-то дела с клиентом. Клиент из Америки. Вот его и вызвали.

– Чушь какая-то, – сказал Джо. – Звучит неправдоподобно.

– Почему?

Джо пожал плечами.

– Нет, я не говорю, что это невозможно. Но звучит неправдоподобно. Человек на такой должности? И ему разрешают все бросить и столько времени балду пинать? Придумано, конечно, ловко. – Он ухмыльнулся мне. – Очень даже ловко! Но боюсь, это не совсем правда, лапуль.

До меня не сразу дошло, на что он намекает. Весь подтекст. Я уставилась на него.

– В смысле? – проговорила я. – К чему ты клонишь? Думаешь, он соврал? Думаешь, никуда он не уехал?

Но Джо уже потерял интерес к этой теме. Он отозвался:

– Что? Хм, да нет, все