— Нет, Валя, этого ожидать нечего, даже если он и останется жив, — возразил Рощин.

Купаться он не пошел.

— Вот и с вами может случиться так же, — неожиданно сказала Валя, когда они возвращались. — Вы все время на границе.

— А вы будете меня вспоминать? — Рощин с тревогой ожидал ответа.

— Не знаю… Наверное буду, — зябко поежилась Сергеева. — Но лучше вы будьте осторожным, — с мольбой взглянула она на него.

— Валя…

— Не нужно… Анатолий. Не нужно больше ничего говорить, — даже испуганно проговорила Валя.

5

Работы по переоборудованию форта тяжелой артиллерийской батареи приближались к концу. Теперь в нем было уже вместо четырех казематов восемь, и в каждом — по крупнокалиберному осадному орудию. Батарея эта была создана для разрушения укреплений советской пограничной полосы и для уничтожения Сабурово — базы снабжения войск генерала Савельева.

Массивные орудия, в жерла которых мог бы забраться человек, были вмурованы в громоздкие бетонные основания. Из глухих низких подземных ходов к ним тянулись узкоколейные пути, по которым ползали тяжелые покорные тележки. В глухих нишах бетонных стен поблескивали полутораметровые снаряды, на каждом был написан адрес: железнодорожная станция, больница, электростанция, мост…

По тускло освещенным мрачным подземным ходам бесшумно, словно привидения, передвигались худые, изможденные китайцы.

Майор Танака, усевшись на единственное полукресло, лениво курил. Его собеседник, командир батареи — толстый, рыхлый майор с очками в массивной роговой оправе, сидел за низеньким столиком, подобрав под себя короткие ноги. Он не отрывал от Танака угодливого взгляда.

— Значит, завтра вам необходимо всего пятнадцать китайцев? — скучающе переспросил Танака.

— Так точно! Только для наружных работ: укладки материалов, уборки мусора, заброски старого рва.

— Сегодня сколько у вас работало?

— Пятьдесят шесть.

— Значит, сорок одного нужно убрать. — Танака поморщился. — Надоело с ними возиться.

— Завтра уже не нужно будет ими заниматься, — подсказал командир батареи.

— Не совсем так. Двадцать пять сегодня ночью уберу. С остальными придется еще подождать, — ответил Танака.

— Переведете на другие работы?

— Нет, для этого хватит более крепких физически. Ваши уже не пригодны для работ, вы их использовали добросовестно. Теперь они пригодны разве только для особых отправок.

— Что это за отправки?

— Для вас безразлично, — сухо оборвал Танака.

— Не угодно ли, господин Танака, осмотреть батарею? — чтобы сгладить неловкость, предложил командир батареи.

— Если это не отнимет много времени, пройдусь.

Узким проходом, соединяющим командный блиндаж с фортом, они прошли в первый каземат. Майор Танака с любопытством оглядел мощные орудия. До этого он видел только полевые.

— Оно не выстрелит? — пошутил он, заглядывая в ствол.

— Пока я не прикажу, будет спокойно дремать, — самодовольно заверил артиллерийский майор.

— А это что? — указал Танака на пестревший иероглифами щит.

— Это сабуровские и некоторые прочие адресаты, для которых предназначены вот эти подарки, — указал командир батареи на снаряды.

— О, это интересно! — воскликнул Танака, рассматривая щит.

— Вот эти восемнадцать надписей несут смерть всему Сабурову, — с готовностью пояснил майор. — Я, как злой дух, держу в руках смертоносные стрелы.

Неожиданно в тишине подземелья раздался слабый, болезненный крик. Танака от неожиданности вздрогнул. Прислушавшись к продолжительным стонам, майор, взглядом испросив позволения, резко повернулся на каблуках и направился ко второму каземату. Танака шел следом. На поворотном кругу узкоколейки лежал человек. Его глаза были закрыты, из раздавленных кокорной тележкой ног струилась кровь. Только слабо пульсирующие на висках жилки указывали, что он еще не умер. Командир батареи, сбросив пинком тело китайца с поворотного круга, зло закричал:

— Дикие свиньи! Он пачкает пол, а они любуются. Выбросьте его. Быстрее, быстрее… — на худые тела китайцев с сухим стуком опускалась палка. Китайцы медленно подняли своего товарища и направились к выходу.

— Ноги, ноги поднимайте, а то перепачкаете пол! — ярился майор.

— Прикажите его пристрелить, — посоветовал Танака.

— Зачем? — удивился майор.

— Как зачем? Не думаете ли вы его бинтовать?

— О, нет! Но и пулю тратить на него незачем. Его выбросят в ров, там уже десятка полтора плавает.

Танака одобрительно кивнул. Они вышли из форта и натолкнулись на выстроенные в четыре шеренги китайцев.

Танака остановился против строя.

— Господин майор! Работы на форту окончены, — доложил фельдфебель. — Рабочая команда выстроена для следования в карантин.

— Отберите человек пятнадцать, которые поздоровее, они останутся у вас для завтрашних работ, — приказал Танака.

Когда отобранных рабочих увели, он через переводчика обратился к остальным:

Сегодня вы закончили работы. Вы выполнили свой священный долг перед божественной страной восходящего солнца и достойны благодарности, и мы сумеем отблагодарить вас.

Китайцы подобострастно закланялись. Лишь один стоял с закрытыми глазами, словно уснул. На его лице не шевелился ни один мускул. Это был Ли Фу.

— Ты почему не кланяешься? — вкрадчиво спросил Танака и, не получив ответа, ударил его по лицу.

— Нужно кланяться. Вот так, вот так, — схватив за волосы, наклонял он голову Ли Фу.

В сопровождении трех солдат с овчарками рабочая команда устало побрела на отдых. Вконец обессиленного Ли Фу несли на руках товарищи. Шестнадцатичасовой труд в подземелье высосал из людей все жизненные соки. Окрики конвоя уже не действовали, и солдаты, чтобы ускорить движение, время от времени натравляли на задние шеренги собак. Псы рвали вместе с одеждой человеческие тела.

В Сибуни добрались к заходу солнца. На пустыре, в центре деревушки, команду ожидал Танака.

— Направляйте ко мне по одному! — приказал он унтер-офицеру.

От строя к нему потянулась цепочка. Бегло оглядывая рабочих, Танака или молча толкал палкой жертву вперед, или отбрасывал в сторону, выкрикивая:

— В тринадцатую фанзу!

После осмотра одну группу погрузили на машину и увезли. Вторую, в которую попал Ли Фу, загнали в лесную низкую фанзу. Товарищи уложили Ли Фу на холодный кан. Чтобы лечь всем, в землянке не хватало места. Обессиленные люди опускались на корточки на земляной пол и сразу забывались в полуобмороке. Воздух в низеньком помещении становился нестерпимо душным и смрадным. Люди стонали, выкрикивали, метались.

В сумерки дверь фанзы широко распахнулась.

— Выходите, господа китайцы, на угощение! — весело выкрикнул Фусано.

Человек пять, сидевших ближе к двери, нехотя поднялись и выбрались наружу. Фусано принялся пинками расталкивать остальных.

— Скорее, скорее! А то угощение остынет, — поторапливал он. Добравшись до Ли Фу, Фусано ударил его ногой несколько раз. — Тебе нужно особое приглашение? — Он зажег спичку. Взглянув на безжизненное, с приоткрытым ртом лицо Ли Фу, присвистнул: — Этот и без угощения сыт.

Фусано обшарил его карманы, выловил несколько мелких монет. Возвратившись к машине, доложил:

— Все, господин младший унтер-офицер! Можно, начинать. Один только дохлый там остался.

Зная жадность Фусано, Кои подозрительно