заставила заказать ей «хороших галоперов» из Ирландии и «не жалеет сил, чтобы скакать так быстро, как только они могут». Роберт был опытным рыцарем, участвовавшим в турнирах, подобных тем, что ознаменовали восшествие Елизаветы на престол. Одним из своих символов он сделал пятилепестковую форму первомайского цветка – пятилистник. Наконец, именно Роберт олицетворял собой удовольствие и чувственность.

Их романтические отношения развивались стремительно. В первую весну правления Елизаветы испанский посол писал: «Лорд Роберт снискал такую благосклонность, что делает все, что пожелает. Говорят даже, что Ее Величество посещает его в его покоях днем и ночью…» Девять месяцев спустя преемник посла назовет его «милорд Роберт, в котором легко узнать будущего короля».

Хотя Роберт Дадли был связан узами брака, его жена Эми не играла никакой роли в придворной жизни мужа. Судя по всему, это был брак, заключенный в очень раннем возрасте и давно утративший свою привлекательность. Испанский посол сообщал: «Говорят, [у жены Роберта] заболевание в одной из грудей». Другой континентальный посол также писал, что Эми «некоторое время болела» и что, если бы она умерла, по мнению некоторых людей, «королева могла бы легко взять [Дадли] в мужья».

Посол императора рассказывал: «Согласно всеобщему мнению, королева никак не выйдет замуж именно по его вине». А еще – что между Дадли и королевой было «тайное соглашение» вступить в брак сразу после смерти Эми. Но в случае такого союза, утверждал он, Англия не будет держать язык за зубами: «Если она обвенчается с упомянутым милордом Робертом, то навлечет на себя такую враждебность, что однажды вечером может лечь спать королевой Англии, а на следующее утро проснуться простой госпожой Елизаветой…»

Старая гувернантка Елизаветы Кэт Эшли на коленях умоляла свою бывшую подопечную выйти замуж за другого человека и положить конец слухам, «рассказывая Ее Величеству, что ее поведение по отношению к главному конюшему вызвало массу злословья». Она могла бы добавить, что Елизавета оказалась в одной из тех самых ситуаций, от которых предостерегала всякую женщину Кристина Пизанская: поощрять мужчину, рискуя собственной репутацией. Но ответ Елизаветы (как европейским сплетникам, так и Кэт) заключался в том, что она нуждалась в Роберте, потому что «в этом мире испытала так много горя и невзгод и так мало радости». Как, вопрошала она, можно заподозрить ее в чем-то неподобающем, если она всегда окружена своими фрейлинами? «Я живу не в лесу, – заявила она однажды испанскому посланнику. – Тысячи глаз видят все, что я делаю». На самом деле Елизавета нередко совещалась со своими чиновниками и старшими придворными, оставаясь с ними наедине. Одним из них был Роберт.

Исследователи единодушны в том, что несчастную Эми Дадли можно было и не принимать во внимание – она бы сама незаметно исчезла с горизонта. Но когда Эми все-таки покинула сцену, это произошло в результате скандала, отголоски которого звучат по сей день. 8 сентября 1560 года Эми Дадли была найдена мертвой у подножия лестницы дома в Оксфордшире, в котором она остановилась. У нее была сломана шея.

Существует четыре возможных объяснения смерти Эми: самоубийство, естественные причины, будь то несчастный случай или болезнь, убийство руками того, кто надеялся обвинить Роберта Дадли, и, наконец, убийство по приказу Роберта Дадли (сам он в тот день находился далеко от места происшествия, при дворе). В поддержку каждой теории имеются косвенные доказательства. В пользу самоубийства говорит рассказ горничной Эми об отчаянии хозяйки и о том, как та стояла на коленях и молила Бога освободить ее. Кроме того, Эми распустила всех своих слуг и осталась одна в тот день, что было весьма необычно для аристократки тюдоровской эпохи. Версия о естественных причинах подтверждается сведениями о ее плохом здоровье (а любая болезнь влекла за собой лечение, которое в те времена могло быть более пагубным, чем сам недуг). Но, естественно, воображение захватывают (как захватывали и в 1560 году) версии об убийствах.

Неужели верной оказывается самая очевидная теория? Мария Стюарт во Франции, разумеется, думала именно так, насмехаясь над тем, что королева Англии собиралась выйти замуж за собственного конюха, который убил жену, чтобы освободить для нее место. Коронерский суд быстро вынес вердикт о несчастном случае. Но когда эта новость распространилась по Европе, лишь сэр Николас Трокмортон, английский посол при французском дворе, писал Сесилу о «постыдных и непристойных слухах… от которых мои уши горят, а на голове шевелится каждый волосок».

Но Дадли явно был опытным политиком и прекрасно знал, что произойдет дальше: скандал вокруг смерти Эми не только не способствовал его браку с королевой, но и сделал бы его невозможным – по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Если речь и шла об убийстве, то совершил его кто-то другой, получавший выгоду от трагической смерти Эми. Роберт Дадли боролся с Уильямом Сесилом за влияние на Елизавету, и выигрывал в этой борьбе Дадли. Кроме того, незадолго до смерти Эми Сесил оказался в немилости, а сразу после снова взял ситуацию под контроль. Но стал бы Сесил рисковать репутацией не только Дадли, но и Елизаветы, отдавая приказ об убийстве? Вскоре его стол будет буквально завален письмами от послов, оплакивавших эти «постыдные и непристойные слухи».

Сегодня невозможно точно установить причины смерти Эми Дадли. Для нас важнее реакция Елизаветы – а она отреагировала на это событие, вопреки ожиданиям некоторых, как королева, а не как влюбленная молодая женщина. В ожидании результатов расследования она отослала Дадли прочь от двора и, конечно, приняла очевидную истину: выйти за него замуж невозможно, по крайней мере в ближайшем будущем.

На протяжении веков многие считали эту ситуацию трагедией Елизаветы. Но на нее можно посмотреть совсем по-другому. В 1559 году Елизавета сообщила парламенту, что с самых первых «лет здравомыслия» она, «быть может, выбрала тот образ жизни, который до сих пор сохраняю, и который, уверяю вас, до сих пор меня всецело удовлетворял и, я надеюсь, был наиболее угоден Богу». Это подтвердил и сам Роберт Дадли, заявив позже, что знает Елизавету с ее восьмилетнего возраста и что еще тогда она поклялась никогда не выходить замуж.

Если стремление к великому союзу, подчинение воле правителя или страх перед опасностью, как заявила Елизавета парламенту, «могли бы отвлечь меня от такого образа жизни или разубедить меня в его необходимости, я не осталась бы сейчас в том месте, где вы меня видите». Но она всегда «продолжала придерживаться этой решимости». В конечном итоге она сказала: «Вот что для меня будет достаточно: чтобы на мраморном камне было высечено, что королева, царствовавшая в такое-то время, жила и умерла девственницей». Однако прошло около 20 лет, прежде чем ее советники