поток энергии. Мерцающий, излучающий тусклый свет, подобный искрам светлячков, поток поднялся над нашими головами. Он напомнил мне змееподобного дракона со множеством маленьких прозрачных крыльев. Поток вихрем закружился в воздухе, образовав круглую воронку. Сначала она была плотной, кружилась по спирали. Спустя несколько мгновений в центре появилась дыра, которая начала разрастаться. Она росла до тех пор, пока не достигла человеческого роста, открывая нам иллюзорный мир, созданный моей матерью. Я облегченно выдохнула.

– Ну, пошли? – Мама повернулась ко мне и с улыбкой произнесла: – Не бойся, теперь мы в безопасности.

Мы шагнули внутрь зияющей пасти портала и оказались в мамином тайном мире. Искрящийся золотой свет воронки за нашими спинами исчез, и я отпустила руку Нинтай-э. Мы оказались перед словно изогнувшей спину, потягивающейся кошкой мостом, который вел через озеро к большому деревянному дому с покрытой рисовой соломой крышей. Сёдзи были радушно открыты. В них виднелся яркий огонь очага. Я отпустила мамину руку и осмотрелась. Здесь было по-прежнему тихо и спокойно. Черное небо было усыпано мириадами звезд. Они, не прикрытые ни единым облачком, тихо мерцали. Склонив свой круглый, красновато-желтый лик над зеркалом озера, красавица-луна любовалась на свое отражение. Пышные ветви цветущего жасмина опустили головы над водой, источая свой густой аромат. Я втянула носом воздух.

– Ну, пойдем? – мама кивнула в сторону моста. – Я накормлю тебя, а затем нас ждет долгий разговор.

Я согласно кивнула, и мы ступили на деревянные доски. Гэта игриво отстукивали ритм наших шагов. Я положила ладонь на выкрашенные алой краской перила моста и с наслаждением провела по гладкой, отполированной поверхности. По озеру плавали розовые водяные лилии. Над одной из них кружила огромная голубая бабочка. Она размахивала своими тонкими крыльями над желтой сердцевиной цветка, наслаждаясь его сладким нектаром. Впервые за многие годы я почувствовала покой. Тревога отступила и, спрятавшись в самый дальний угол моего тела, крепко заснула. Я наконец расслабилась и почувствовала легкость.

В доме, рядом с очагом, томясь в ожидании, стоял пухлый донабэ. На низком столике разместились чайник с чашками и заботливо накрытые холщовой салфеткой зелень, овощи, вяленое мясо и размоченные сладкие бобы. Я застыла, невольно засмотревшись на этот до боли знакомый с детства островок уюта.

– Не стой на пороге, – окликнула меня мать и вошла в дом.

Скинув с себя гэта с прилипшими к подошве засохшими хвойными иголками и ошметками листьев, я шагнула на порог и посмотрела на свои носки. Некогда ослепительно-белые носки пестрели грязными пятнами. Все оттенки земли, от глубокого черного до тошнотворно-коричневого, разметались сочной палитрой по тонкой ткани. Подняв голову, я поймала взгляд матери на своих ногах. Нинтай-э вежливо прикрыла глаза, слегка покачала головой и достала из сундука, стоявшего у стены, чистый, благоухавший жасмином комплект одежды.

– Тебе нужно искупаться, – протягивая аккуратно сложенное кимоно, мать кивнула в сторону сёдзи у противоположной стены. – Там ты найдешь купальню. В ней всегда теплая вода, напитанная травами. Они помогут тебе расслабиться, снимут тяжесть в теле и принесут облегчение.

Согласно кивнув, я отправилась в сторону купальни. От большой круглой чаши, выдолбленной из черного камня, поднимался ароматный пар. В прозрачной воде плавали лепестки разных цветов. Недолго думая, я скинула с себя одежду и погрузилась в воду. Теплая, ароматная вода быстро сделала свое дело – я расслабилась. Над водой кружили безмолвные светлячки, россыпью звезд отражали в воде свои мерцающие голубые огоньки. Пение цикад и тихие переливы ночных птиц нарушали ночную тишину. Все здесь говорило о спокойствии. Впервые за долгое время я почувствовала умиротворение. Мне не нужно было никуда спешить, куда-то бежать, на кого-то оглядываться, бороться, придумывать стратегии дальнейших шагов… В голове яркой молнией промелькнуло осознание: мне больше не нужно никуда идти. Нет больше целей, и желаний больше нет. Мечта, за которой я так усердно бежала, теперь разрушена, и на смену ей так и не пришла другая. Я больше не знаю, чего желать и о чем мечтать. Нет никакой цели. Внутри снова образовалась дыра, которую нечем было заполнить. Зияющая пасть пустоты, мучимая ненасытным голодом, царапала изнутри. Мне еще только предстояло понять, чем ее заполнить, чтобы утолить ненасытную жажду отражаться в чьих-то глазах. А пока прислушивалась к новому ощущению расслабленности и свободы. Прикрыв глаза, я лежала в теплой воде до тех пор, пока напряжение в теле не ушло. Запах горячего намбэмоно коснулся моих ноздрей, и желудок недовольно заворчал. Только сейчас я поняла, насколько сильно проголодалась. За весь день у меня во рту не было даже капли росы.

Насухо вытерев обновленное в исцеляющей воде тело, я надела кимоно и чистые носочки. В комнате, где горел очаг, приятно потрескивали деревянные щепки. Рыжие огненные языки лизали пузатый чайник, от которого шел густой пар.

– Садись, оча[60] уже готов, – увидев меня, мама улыбнулась и с помощью плотной салфетки сняла с очага чайник.

Я села напротив, поджав колени. Нинтай-э налила полную миску ароматного намбэмоно, и я, обжигаясь, с жадностью накинулась на суп.

– Не торопись, – мама пододвинула поближе ко мне миску с щедрой горкой риса. – Тебя еще сладкие бобовые лепешки ждут.

– А ты чего не ешь? – Я заметила, как мать налила себе в пиалу чай, но к еде не притронулась.

– Пока готовила – наелась ароматами еды, – рассмеялась мама. – Не беспокойся обо мне, голодная смерть мне не грозит.

Дальше разговаривать мне было некогда. Голод оказался настолько сильным, что было не до разговоров. Я молча поглощала еду, пока все миски не опустели и я не выжала последнюю каплю из чайника.

– Фух, – я вытерла выступившие из-за слишком горячей еды бисеринки пота со лба.

– Наелась? – по-доброму усмехнулась мама. Ее глаза излучали теплый свет. От теплой купальни, горячей еды и заботы матери я на мгновение почувствовала себя счастливой. – Не хочешь прогуляться к мосту, нас ждет долгий разговор?

Почувствовав, что ко мне начали возвращаться силы, я согласилась на беседу с матерью. Похоже, мне это было необходимо. Я была готова на все, что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Уйди я сейчас спать, и огромная пустота внутри снова начала бы звать и грызть меня.

– Да, матушка, – отодвинув посуду, я поднялась на ноги. – Ты еще хотела рассказать мне об отце.

– О нем мы поговорим позже. – Нинтай приобняла меня за плечи и вывела к пруду. – Сначала мы поговорим о твоем Мандзю.

Об одной мысли о нем у меня скрутило желудок.

– Может, не будем?

– Будем.

Даже громкий вздох и закатывание глаз не остановили мою мать.