Мысли и чувства – это рой пчел, которые, смешавшись в кучу, хаотично кружатся в одном месте. У каждой пчелы есть своя цель и задача, но когда у нее отбирают ориентир, то остается только бесцельно кружить возле улья, не зная, куда направиться дальше. Я – улей, у которого роятся беспокойные пчелы. Одна мысль сбивала другую. Глубокое чувство утраты рождало желание все вернуть. И тогда я бросалась назад в Наниву и, вернув красоту Мандзю, отменить свое заклинание. Но потом я вспоминала его слова: «Глупая приставучая лисица, ты невыносима. Я никогда не полюблю тебя. Ты разрушила нашу с Сягэ жизнь. И знаешь что? Чем больше я на тебя смотрю, тем больше ты становишься мне противна». Они острой молнией пронзали меня, я останавливалась и снова шла вглубь леса. Не чувствуя под ногами ям и кочек, я шла, не разбирая дороги. Понемногу мой гнев остывал, и на смену ему снова возвращалась любовь к прекрасному тенину. За ним, испепеленное яростью, возрождалось сожаление о содеянном, и хрупкая нить надежды все вернуть вместе с расположением Мандзю поворачивала мои ноги обратно во дворец. На выходе из леса моя храбрость испарялась, как утренняя роса на солнце, и голос в моей голове провозглашал приговор: «Все кончено, он не любит тебя и, что бы ты ни делала, уже не простит». Подавляя звериный рык в груди, я поворачивала обратно. И все начиналось снова.

Когда на землю опустились чернильные сумерки и колючий холод начал пробираться под кожу, лишившись последних душевных и физических сил, я упала на ковер из истлевшей прошлогодней листвы. Слишком много энергии было потрачено на заклинание для Мандзю – осталось только на то, чтобы лежать и дать волю водопаду из слез. Они весь день искали выход и теперь щедрым потоком умывали мое лицо. В этом положении нашла меня Нинтай-э – моя мама.

– Нельзя всю жизнь гнаться за тем, кто бежит своим путем и на его дороге нет места для тебя, – услышала я теплый голос матери над своей головой. Я приподнялась и сквозь залитые слезами глаза посмотрела на фигуру, стоявшую надо мной. – Не пытайся поймать то, что вечно ускользает от тебя, Мизуки. Не лучше ли поискать свой путь? Возможно, там, на другом конце одного из миров, кто-то уже отправился этой же дорогой, чтобы встретить тебя и облегчить твою жизнь, подарив счастье взаимной любви. Не упускай эту возможность – найти того, кто полюбит тебя так же сильно, как и ты.

– А мне никто не нужен, кроме Мандзю. – Шмыгнув носом, я села на колени и размазала по лицу рукавом слезы и то, что вытекло из носа.

– Ну-ну, – мама протянула мне платок. Я потянулась, чтобы взять его, но мать, передумав, отстранила мою руку, села напротив и сама осторожно принялась вытирать мое заплаканное лицо. – Очевидно, он любит другую и совсем не испытывает чувств к тебе. А после того, что ты с ним сделала, уже не сможет полюбить. Тебе пора оставить свою затею завоевать сердце Мандзю. Пришло время забыть о нем.

– Но как ты узнала, что я с ним что-то сделала? – Отстранив руку матери от своего лица, я попыталась подняться. Ноги меня не слушались: они так дрожали, что мне вновь пришлось лечь.

– Видишь, как много сил ты потратила на него? Даже подняться теперь не в силах, – она с укором посмотрела на меня и покачала головой.

– Матушка, как ты узнала о том, что я что-то сделала с ним? – вновь спросила я, почувствовав, что мать пытается уйти от ответа.

Нинтай-э отвела взгляд и глубоко вздохнула:

– Прошло так много времени с тех пор, как мы виделись последний раз. Я почувствовала, что тебе нужна помощь, и отправилась в Наниву, чтобы присмотреть за тобой, – не была уверена, что с тобой все в порядке. Зайдя в город, не отправилась во дворец, а решила для начала послушать пересуды смертных. «Ну надо же, совсем как я. Теперь я знаю, в кого я. Мы обе действуем одинаково: сначала послушать сплетни горожан и только потом пойти во дворец, вооружившись информацией», – подумала я.

Мне не пришлось долго искать информацию, она сама нашла меня. Ранним утром из дворца мощными потоками выплескивались вспышки магической энергии. Я сразу поняла, что это твоих рук дело, и, невидимая человеческому глазу, пробралась во дворец.

– Так ты все видела? – Забыв про усталость, я вскочила на ноги. – Ты подглядывала за мной? Следила?

Тысячи иголок впивались в меня. Знакомое ощущение говорило о том, что внутри снова рождается гнев.

– Успокойся. Я не желала следить за тобой. Хотела лишь защитить. – Мать взяла меня за руку и потянула вниз, усаживая рядом с собой. – Не только я могла видеть исходящую из дворца энергию. Пусть ее видимость и недоступна глазу смертных, ее так же мог почувствовать твой отец. Если ты помнишь, он по-прежнему разыскивает тебя, чтобы вернуть домой, наказать и выдать замуж.

– О великая покровительница Инари, – я прикрыла ладонями рот, – защити и не дай отцу меня найти!

– И это одна из основных причин, по которой я пришла. Мне есть что тебе рассказать, Мизуки. Но здесь небезопасно. Возможно, кто-нибудь из отцовских прислужников, которых он в великом множестве разослал по всем мирам, чтобы найти тебя, видел энергетические вспышки и уже доложил о них отцу. Очевидно, он уже отправился в путь, чтобы схватить тебя.

Страх охватил меня. Вскочив на ноги, я начала озираться по сторонам, не забыв при этом снова стать невидимой. Хотя, когда дело касается отца, этот лисий навык становится бесполезным. Даже невидимкой он всегда обнаруживал меня. Глядя на меня, Нинтай тоже попыталась встать. Я протянула ей руку и помогла подняться на ноги.

– Ты помнишь о моем тайном месте?

– Помню, мама.

– Давай поспешим в мой скрытый мир, где нас никто не сможет найти, и мы сможем спокойно все обсудить. Кроме того, ты потратила слишком много энергии и обессилена. Там ты сможешь восстановиться. Я оставила разожженным очаг и смогу быстро приготовить тебе рис и сладкую бобовую пастилу. Ты так любила ее в детстве.

– Открывай уже свой портал, мама, – поторопила я, – мне страшно, не хочу попасться отцу.

Я обхватила левую руку матери, прижалась к ней всем телом, дрожа, как кленовый лист на ветру. Из правой руки, взмахнув рукавом, Нинтай выпустила золотой