Годы летели сухими листьями, сорвавшимися с веток. Ветер времени уносил их, забирая с собой мои печали. Мои чувства к тому, чье сердце принадлежало другой, тлели, как кленовые листья. Они утратили сочную зелень любви и сначала краснели, как истекающее кровью сердце, затем кровь высыхала и становилась бурой. И в завершении своего жизненного цикла они превратились в труху, сдобрив собой почву для чего-то нового. Я обману себя, если скажу, что боль от безответной любви исчезла без следа. Рана была настолько глубока, что затягивалась многие годы и, перестав кровоточить, затянулась, оставив глубокий шрам на моем сердце. На смену пришла пустота, которую я пыталась заполнить самосовершенствованием.

Десятки лет я брала у матери уроки игры на кото и отточила свои навыки так, что играла лучше своей учительницы. Теперь мне не составляло труда играть мелодию «Спелая вишня», которая могла коснуться души того, кто слушает. И получалось у меня это так же, как у Сягэ, когда мы жили в Долине Аматерасу. Я бы могла сыграть с ней и посоревноваться в искусной игре. Но, увы, это было невозможно.

Отточив умение касаться струнами людских сердец, я принялась изучать толстые тома по лисьей магии. Это занятие мне так нравилось, что временами забывала про сон. Уходя в лес, созданный в иллюзорном мире матери, я практиковалась на травах и деревьях, делая это вполсилы. Тратить много энергии Нинтай-э не разрешала. Мое восстановление проходило не так быстро, как мне того хотелось. Поэтому проверить, как будет действовать моя магия, если применить полную силу, не было возможности. Но я жила надеждой, что, когда вернусь в реальный мир, у меня получится противостоять отцу и его приспешникам. А еще в душе я лелеяла надежду на то, что смогу отменить свое проклятье и вернуть красоту Мандзю. Сердце по-прежнему отзывалось хоть и тупой, но все же болью, когда перед глазами вставал образ обезображенного принца. Если бы я могла применить свою магию и повернуть время вспять, то непременно сделала бы это и вернулась в тот ужасный день, Мандзю не корчился бы от боли. Нет, я бы отмотала время до того момента, когда я пошла к Аматерасу, чтобы никогда не встретиться с теми тенинами, изменившими мою жизнь и душу. Повернулась бы в другую сторону и ушла бы в мир смертных, прикинулась бы обычной девушкой и жила бы отшельницей на краю какого-нибудь села. Я часто мысленно возвращалась в то время и проигрывала иные сценарии своей жизни. Главным было – никогда не встречаться с Мандзю. Этими мыслями я делилась с матерью.

– Того, что уже произошло, не вернуть. Запомни то, что случилось, как урок и в будущем избегай прежних ошибок. Тогда ты не будешь топтаться на месте и бегать по кругу. С усвоенными уроками сможешь пойти дальше и наконец найти свое счастье. Ты не нашла в глазах Мандзю свой дом, как ни старалась. Но все равно пыталась заполучить его. В следующий раз попробуй отдать свое сердце тому, кто примет тебя как родную долгожданную гостью и будет счастлив принять в подарок твои чувства. Истинная любовь – это не борьба, а спокойная гладь воды, где тебе комфортно и счастливо одновременно. Понимаешь? – наставляла меня мать во время ежеутренних сражений на танто.

– Танто легко спрятать в рукаве. Тот, кто решит напасть на тебя, будет уверен, что ты безоружна. И тогда сможешь одним ловким движением избавиться от неприятеля, который не будет ожидать от тебя подобного смертоносного выпада.

Эти слова я хорошо запомнила, и с каждым днем во мне крепла уверенность, что смогу отбиться и не попаду в руки к отцу. Я не хотела замуж за того, кого мне выбрал отец. Я вообще не хотела замуж. Особенно если Кодзо подобрал для меня мужа такого же, как и он сам. Веками терпеть измены и побои, как моя мать, мне не хотелось.

После того как с помощью самосовершенствования мне удалось залатать свое сердце и я избавилась от чувств к Мандзю, время для меня изменилось. Оно начало бежать незаметно. Столетия пролетали, как жаркие летние месяцы. Когда радуешься жизни, не успеваешь замечать, как утекает время. Я лишь оглядывалась назад и с удивлением обнаруживала, как один за другим появляются новые лисьи хвосты, прибавляя мне сил. Наступил день, когда я насчитала их ровно девять – максимум, доступный каждой взрослой кицунэ. Теперь во мне была полная сила, способная на многое. Я чувствовала себя обновленной. Так прошла тысяча лет.

* * *

– Я чувствую, что готова покинуть твой мир, матушка. Во мне накопилось достаточно жизненных сил и магической энергии, чтобы вернуть красоту Мандзю и не навредить себе при этом. Я больше не могу испытывать чувство вины перед ним, оставаясь здесь. К тому же у меня появилось достаточно навыков и умений, чтобы противостоять отцовским помощникам и ему самому. Я готова, матушка! – собравшись с духом, я сообщила матери. Мы сидели в чайной беседке, когда в нашем с ней мире вдруг пошел сильный дождь. Уверена, Нинтай-э знала, что этот день настанет, и ее чувства пролились хмурым ливнем. Будто она хотела выиграть еще один день и задержать меня возле себя еще на несколько мгновений.

– Я ждала этих слов, – наливая дымящуюся жидкость из чайника в мою пиалу, ровным голосом ответила мать. – Побудь со мной еще один день. А утром вернешься в мир смертных. Я как раз успею получше наточить твой танто.

– Но мой нож и так достаточно острый. Он с легкостью разрежет летящий лепесток сакуры на ветру.

– Не противься, дитя мое. Дай матери проявить заботу о тебе.

Вечером мы стояли на изогнутом мосту и любовались игрой золотистых карпов кои в пруду. Я заметила, что вместо привычной полной луны в небе появился месяц. Было непривычно видеть луну такой… обновленной.

– Месяц? Это что-то новое, мамочка. С каких пор ты перестала любить полнолуние? – подтрунивала я над матерью.

– Пришла пора для изменений. Нет ничего благоприятней, чем начинать новую жизнь в зарождающийся месяц, – улыбнувшись, ответила Нинтай-э и достала мой танто и точильный камень из рукава. – Не хочешь сыграть мне на кото напоследок?

– С удовольствием, – ответила я и села на мост. Оттачивая новый навык, я провела рукавом над гладкими досками, и инструмент послушно материализовался, ожидая момента, когда мои пальцы снова коснутся его. – Что ты хочешь, чтобы я сыграла для тебя? Может, «Сакуру»?