пока всё ухудшится, — заметил я, откладывая свиток на стол. — Как я и предвидел, в игре, которую мы создали для варварских старейшин, найдётся тот, кто сдаст предателей, чтобы наложить руку на их имущество с нашей помощью.

Я довольно улыбнулся. Как только старейшины почувствовали себя увереннее, сразу нашлись те, кто решил, что Рим им больше не нужен. Глупцы с короткой памятью. Забыли, что совсем недавно их племена управлялись вождями, а власть, которую они сейчас имеют, дана им нами. В их Сенате возник спор между сепаратистами и теми, кто понял, что доносить на предателей выгодно. Оказывается нашлись старейшины которые посчитали что Рим им больше не нужен. Лоялисты поспешили к Пертинаксу, опасаясь, что если промедлят, их тоже запишут в предателей. Генерал, не дожидаясь, пока конфликт зайдёт слишком далеко, составил список сепаратистов, лишил их статуса и без лишних затей казнил. Так поголовье сенаторов немного сократилось, что было хорошо. Их имущество и общины Пертинакс разделил. Часть досталась доносчикам, часть — нашей императорской семье. Теперь мы имеем там законные земли. Это, полагаю, чётко показало оставшимся старейшинам, чем заканчиваются такие игры. Очередной виток они будут делать уже более осторожно. Ну мы справимся.

Отец слегка кивнул, задумчиво сложив руки на столе.

— Да, идея умиротворения даёт хорошие результаты, — сказал он. — Теперь стоит подумать, как распространить этот опыт на другие племена.

— К примеру, на маури, — предложил я.

— С ними не так просто, — задумчиво ответил отец. — Но мы их не забудем. А сейчас нужно обсудить север.

Он вздохнул, убирая в сторону свои свитки.

— Видит Логос, как я не хочу войны. Мы все устали от неё. Но на самом деле ситуация на севере далека от стабильности. Сам видишь, что делают старейшины. Мы справимся с ними, но не все в племенах довольны новыми порядками. Некоторые варвары исчезают в землях хавков. К тому же наш новый лимес ещё не достроен. До Верхней Германии много работы.

— Значит, будет ещё одна война? — уточнил я.

Отец кивнул.

— Возможно. Но пока сложно обосновать её необходимость. Явной угрозы нет. Сенат уже возмущается затратами на форты, которые возводит Пертинакс.

— Может, стоит сосредоточиться на укреплении уже занятых земель? Пусть Пертинакс займётся умиротворением окрестных племён. Это хотя бы снизит напряжение, — предложил я.

— Это не так эффективно, как кажется, — возразил отец. — Мы устраняем воинственных вождей, но племена всё равно не меняются. Среди них остаётся достаточно недовольных, которые ждут удобного момента.

Я кивнул, размышляя над его словами, а затем сказал:

— Понимаю. Сейчас они представляют опасность. Но с годами их влияние должно уменьшиться, если улучшить условия жизни.

Отец устало вздохнул:

— Жизнь не меняется так быстро и просто, как нам бы хотелось. Старейшины, почувствовав власть, стали жадными. Многие из них вредят не меньше, чем вожди.

Я усмехнулся, подумав о недавних событиях:

— Жадность часто идёт рука об руку с глупостью. Некоторые уже поплатились. И ещё не сказал своего слова наш Сенат.

Отец задумчиво смотрел на меня, скрестив руки.

— Ты всё же хочешь отдать их Сенаты римскому?

— Не очень хочется, — признал я. — Но угроза со стороны нашего Сената может сделать их более покладистыми. К тому же это позволит обрести сторонников среди новых сенаторов. Юлий Цезарь в своё время не видел проблемы в увеличении числа сенаторов.

— За что и поплатился, — сухо заметил отец.

— А мы не будем заставлять, — ухмыльнулся я. — Они сами попросят.

Отец приподнял бровь:

— Что ты затеял?

— Наши сенаторы недовольны тем, что в новых провинциях у них нет власти. Мы можем сказать им, что там уже есть Сенаты — германские и сарматские. Претензии снимаются. Но если они захотят получить влияние над этими Сенатами, мы предложим одно условие: их сенаторы должны войти в состав римского Сената. Тогда начнутся торги.

Отец кивнул, жестом предлагая продолжать.

— Нам выгодно сократить число сенаторов-старейшин и укрепить позиции наших сторонников. Лояльные сенаторы, боясь расправы, будут держаться за нас.

— Неплохой план, — признал он. — Но германцы и сарматы будут недовольны.

— Не больше, чем другие народы в Империи, — развёл я руками.

Отец вздохнул:

— Ладно. С этим ясно. По северному лимесу я тебя предупредил. Что касается твоего сна — об этом никому. Мы ещё поговорим вдвоём, без посторонних.

— Согласен, — ответил я. — Думаю, мы сможем извлечь из этого ещё важные моменты.

Для меня это была удобная возможность обсудить детали с отцом, который лучше ориентировался в текущих реалиях. Я мог ограничиться только той информацией, что касается периода до 3-5 веков.

— Но чтобы использовать эти знания, нам потребуется особый закон, — добавил я.

— Какой закон? — с интересом спросил отец.

— Закон о секретной информации. На самом деле это давно напрашивается. Чиновники часто имеют доступ к сведениям, которые нельзя разглашать. Но если они проболтаются, их нельзя наказать, потому что они формально ничего не нарушили.

Я сделал паузу, чтобы он мог осмыслить сказанное.

— Суть в том, чтобы перед работой с важной информацией чиновники подписывали договор о неразглашении, где будет прописано, какие последствия наступают в случае утечки. Наказывать нужно жёстко, чтобы люди научились держать язык за зубами.

Отец задумчиво кивнул.

— Интересный закон. В принципе, у нас уже есть наказания за военную тайну — proditio. И в государственных делах применяют клятвы — sacramentum. Но ты хочешь объединить всё это в единый, чётко прописанный закон. Это хорошая мысль. Я обсудю это с советниками и дам поручение юристам проработать детали.

— Можно ввести уровни доступа к информации и разные наказания, — добавил я. — Например, для военных — самые суровые меры. Ограничить доступ к данным о налогах, состоянии провинций, лимесе, переговорах. А также о нашей семье.

— Это разумно, — согласился отец. — Надо будет подумать, как это реализовать.

— И ещё. Наказывать стоит не только тех, кто передаёт информацию, но и тех, кто её получает, — сказал я. — Купят раба, чтобы узнать что-то о дворце, а потом что? Мы его казним, но информация уже утекла.

Отец кивнул, его взгляд стал сосредоточенным.

— Да, это стоит обсудить. На всё потребуется время, но мы этим займёмся.

***

930(177) начало мая, Нижняя