— Это было бы замечательно, — сказал я, улыбнувшись. — Возможно, в будущем мы найдём способ применить эти открытия.

***

930(177) июль (следующий день), Рим, Палатиум

— Сколько?! — воскликнул поражённый отец.

Я впервые увидел его потерявшим самоконтроль. Это смутило меня больше, чем его слова.

— Пятьдесят ауреусов, — повторил я немного настороженно. — Ты думаешь, это слишком мало?

— Мало?! Люций, это огромные деньги! Это годовая плата легионера. На один-два денария человек может прожить день! А ты ему дал доход одной небольшой фермы за год! Ты думаешь, это того стоило?

— На самом деле, думаю, что стоило, — ответил я, уже увереннее, поняв причину его негодования.

— Да ему с лихвой бы хватило трёхсот денариев, и, поверь, они были бы тебе не менее благодарны, — корил меня отец за расточительность.

— Знал бы ты, отец, как нам это пригодится в будущем, тогда бы, возможно, не так сильно расстраивался.

— Так расскажи мне! — усмехнулся он. — Я хочу понять, как это занятное, но, на первый взгляд, бесполезное открытие может покрыть такую расточительность.

Идея у меня была, но как всё упорядочить в один план? Увы, я чувствовал, что ещё не имею достаточно полномочий для своих планов.

— В том сне, — пояснил я, — я припоминаю одну интересную задумку, которую изобрели наши потомки. Вот я и подумал, что было бы хорошо начать то, что принесло им успех, раньше. На самом деле, там больше таких задумок…

Отец внимательно слушал, не перебивая.

— А мы точно можем говорить об этом сейчас? — с некоторым запоздалым беспокойством спросил я.

— Думаешь, твоя задумка не должна дойти до чужих ушей? — нахмурился отец.

— Точно не стоит, чтобы её услышали. Это как дать людям знать, где находится золотой рудник. Если окажутся ловкими, то обгонят нас.

Отец недолго буравил меня тяжёлым взглядом.

— Ладно, к этому мы вернёмся позже. Надеюсь, это не будет слишком поздно? — иронично спросил он.

— О нет! — покачал я головой. — Об этом точно никто не догадается в ближайшие сотни лет. Да и честно говоря, это даже нам будет непросто сделать. Но если мы это сделаем… я назвал этот projectum Midas.

— Projectum? Что ты собираешься бросать? — его брови удивлённо приподнялись.

— Это не совсем то, что означает сейчас. Мы используем для этого слово consilium или opus publicum. Но я хочу ввести новое слово, которое бы выражало более абстрактно план, замысел. Однако, по ходу дела замысел может измениться. Изначальная цель может не совпадать с конечным результатом. А это слово… оно как бросок, направление, в котором всё может измениться, но само движение продолжается.

— Замысел, который выдвигаем… — задумчиво проговорил отец. — Интересно. Я понимаю, источник… — он намекнул, и я молча кивнул. — Что ж. Если это новое понятие будет полезным, то пусть будет, как ты сказал. Значит, это некий выдвигаемый замысел. И соответствует философии Логоса, - традиция и адаптивность, так? А почему Мидас?

— Ну, — смущённо произнёс я, — как знаешь из его истории, всё, к чему он прикасался, превращалось в золото. И этот замысел недалёк от истины. Но нет, — я протестующе замахал руками, — это никак не связано с философским камнем. Это скорее иносказательно отражает суть.

Отец задумчиво посмотрел на меня.

— Это единственный твой projectum?

— Нет, — вздохнул я. — Раз уж зашла речь, то расскажу тебе. Я хочу попробовать новый подход в управлении. Этот подход состоит из проектов. Каждый проект отвечает за что-то особое, отдельное, но в то же время проекты могут взаимодействовать между собой. Они как когорты в легионе или центурии в когорте. Делают общее дело, но каждый отвечает за свою часть. Если возникает задача, требующая работы разных проектов, то из каждого создаётся связь. Они работают сообща, каждый в своей области. Над всем этим будет один общий проект, который проверяет работу других, создаёт новые, изменяет или упраздняет ненужные. Это проект для Императора. Он связывает всё вместе, как легат.

Отец слушал, хмурясь.

— Думаю, то, как ты это сейчас объяснил, никак не понять. Нужно более детально и с примерами. Но идея интересна. Давай так, съездим на виллу близ Лавиниума, на которой ты родился. Вот там обстоятельно обсудим. Обо всем.

— Согласен! — легко отозвался я. — Понимаю, что это сложно и нуждается в пояснениях.

— Вообще, — его взгляд стал тяжёлым, — я считаю до сих пор ошибкой, что ты не избрался ординарным консулом. Ты сам видишь, что многое из того, что ты хочешь сделать, нуждается в полномочиях. После консула я бы мог назначить тебя Августом, что упростило бы дела как мне, так и тебе. Но сейчас ты мучаешься и ещё год будешь мучаться.

Я вздохнул молча. Что сказать? Прав был отец. Но всё равно… пусть будет так.

— И ещё, я бы хотел получить твоё согласие на расширение опытов с колонатом, отец, — сменил я тему. — Нужно дать поручение Фабию как можно скорее преобразовать ещё три виллы. Одну для пролетариев, вторую для ветеранов, третью для рабов этой же виллы. Нам нужно больше знаний.

Отец вздохнул.

— Ты сам говорил, что не уверен в этом. Теперь же, видя, как ты тратишься на сомнительные исследования, я тоже сомневаюсь.

— Это правильное решение, — твёрдо сказал я. — Да, мы найдём подводные камни, но чем больше поймём, тем лучше всё исполнится в будущем. В самом колонате я не сомневаюсь, только в деталях.

— Хорошо, — подумав, ответил он. — Завтра же отправлю указания.

На этом сложные темы закончились, и мы продолжили разговор об иных текущих задачах.

***

Статий разглядывал монеты, рассыпанные на столе. Они блестели в свете масляной лампы, и их золотой блеск вызывал у него почти детское восхищение.

— Учитель… — начал он, медленно поднимая взгляд на Галена. — Цезарю, случайно, не нужны ещё какие-нибудь изыскания?

Медикус хмыкнул, немного смущённый ситуацией. Он сам не заглядывал в кошель, доверяя Коммоду, и был удивлён, увидев вместо привычных денариев золотые ауреусы.

— Да, за такие деньги я и сам готов взяться за что угодно, — буркнул