Норденстам писал: «Важность того, чтобы будущий Государь в юности своей мог изучить общественное устройство народа, коим Ему со временем придется управлять, — неисчислима как для Него Самого при решении государственных дел, так и для народа. Что касается до Финляндии, то для неё было бы неоцененным счастьем, если б Государь Император дозволил юному Наследнику престола, предназначенному Провидением править со временем судьбой финского народа, кроме других знаний, свойственных Его высокому призванию, изучить государственное устройство Финляндии, а именно: историческое развитие, сущность основных законов и начала настоящего управления краем. Затем было бы полезно, в сопровождении министра статс-секретаря или его товарища, предпринять путешествие как для того, чтобы на месте проверить и еще более уяснить приобретенные знания, так и для того, чтобы ознакомиться с краем и в других отношениях. Сочинение означенного руководства, скорее всего, можно было бы поручить профессору прав Пальмену. Перевод же сего руководства на русский и самое преподавание может быть вверено действительному статскому советнику Гроту.

«Путешествие по Финляндии, по своим последствиям было бы самым благодетельным, как для будущности Финляндии, так и для царствующего дома. Оно, ясно показывая финскому народу волю Государя Императора дать краю правление, согласное с его положением и законами, без сомнения будет глубоко почувствовано и с восторгом принято народом. Оно еще более усилит и укрепит питаемую в крае к Особе Государя Императора, с самой его юности, всеобщую любовь и невольно заставит искренно полюбить юного князя, который в глазах народа, даже в своем отечестве, не щадит ни времени, ни трудов для приобретения сведений о финском крае, чтобы со временем сделать его счастливым. Путешествие это, предпринятое с столь благородной целью, сделается известным по всей Финляндии и при свойственном Российскому Императорскому дому великодушии и общей всем членам Его доступности, оставит в крае неизгладимое и благодетельное впечатление о сердечном и благородном обхождении с Своим финским народом. Это впечатление глубоко укоренится в сердцах народа, перейдет от родителей к детям и впоследствии, при поддержании основанного на законах образа управления, вернее будет способствовать достижению цели, нежели множество повелений и учреждений, кои не смотря на их благия намерения, могут быть осуждаемы и ложно толкуемы преимущественно в тех случаях, когда вопрос касается политических интересов».

Вследствие этой записки графом Армфельтом был рекомендован для преподавания Яков Грот, который с 1852 года состоял уже наставником детей Августейшего канцлера и внушал им, что «Государь и народ должны составлять одно. Нет на земле союза величественнее и важнее этого. С любовью бремя правления легко даже в тяжелое время». Сколько известно, «государственное устройство Финляндии» особо не преподавалось и путешествие по краю не состоялось.

Прошло шесть лет и, вероятно, стараниями графа А. Армфельта пытались осуществить другой план ознакомления Наследника престола с Финляндией. В начале 1864 года Армфельт сообщил Снелльману, что великий князь Николай Александрович изъявил желание получить сведения о финансовом управлении края. Снелльман принялся за исполнение лестного поручения и в апреле Армфельт имел уже «Обзор финансового управления», который был составлен чрезвычайно искусно, или точнее — дипломатично. Политик и патриот Снелльман не преминул, конечно, использовать случай для блага своей родины и потому ввел в обзор казенных доходов и расходов главнейшие очередные желания своих сограждан. Коснувшись таможенной системы, он оговорил, что таможенная граница установлена для иностранных, а не для русских товаров и в то же время служит «охраной главнейшего источника финляндской казны, т. е. налога на вино, могущего быть повышено не иначе, как с согласия земских чинов. Говоря о милиционном штате, Снелльман заявил, что кадетский корпус «не пользуется популярностью в крае, так как оканчивающие в нем курс не могут получить места на родине и быть ей полезны, особенно потому, что многие его питомцы, дослужившись в России до больших чинов, назначаются затем на высокие посты в Финляндии, успев уже отвыкнуть от условий местной жизни и обыкновенно пользуются своими должностями, как синекурой. Снелльман упомянул далее, что средства, отпускаемые на университет, недостаточны для поощрения науки, литературы и искусства. Когда очередь дошла до военного фонда, он писал: «Искреннейшим желанием всего населения является устранение, путем сформирования собственных войск, необходимости пользоваться в крае русскими войсками. Таким путем сам собой исчез бы один из поводов к постоянным неприятностям. В то же время угнетающим образом должно, — по его мнению, — действовать сознание невозможности выставить, в случае войны, какой-нибудь более значительной военной силы в распоряжение Его Величества»... Снелльман, выражая желание также реорганизации войска, не забыл поучительно добавить, что такая реорганизация возможна только при участии земских чинов. В отделе о долгах Снелльман повел речь о необходимости сделать финскую металлическую монету единственно действующей денежной системой края». «Как видно, — прибавляет биограф Снелльмана, — он немало потрудился над своим обзором финансов».

Но молодая жизнь великого князя, для которого предназначался очерк, к сожалению, пресеклась 12 — 24 апреля 1865 года в Ницце, и вторая попытка ввести Наследника престола в круг финляндских дел и основных законов не удалась.

Непрочность своего положения барон И. Рокасовский почувствовал уже в начале 1864 года. «Во время моего короткого пребывания в Петербурге, — писал он Армфельту (14 — 26 января 1864 г.), — слух о моей отставке укоренился здесь (в Гельсингфорсе) до такой степени, что масса народа выражали мне чувства удовольствия по моем сюда возвращении. Я старался доискаться источника и думаю, что слух этот был распространен некоторыми военными, которые может быть считают меня слишком мягким в отношении финляндцев и желали бы иметь значение, которое имеют наши войска в западных губерниях».

Лето 1864 года генерал-губернатор Рокасовский проводил в Веве (Швейцарии). Его заменял Норденстам. Слухи об уходе Рокасовского не прекращались и, видимо, не без основания говорили об этом. При дворе были не совсем довольны его пассивным образом действий вообще. Находили, что он не обладает широкими взглядами и сильными двигателями в вопросах, касающихся экономического развития страны. Государственными способностями барон действительно не отличался, но в меру своих сил он честно относился к генерал-губернаторским обязанностям и если к концу своего управления краем не справился с трудной задачей, то, вероятно, уже уступая надвигавшейся старости (ему было 66 лет) и плотному кольцу местных деятелей и учреждений, среди которых ему одному нередко приходилось идти против общего течения. Прежней популярности в населении края он вполне не утратил. Его характер более соответствовал тем либеральным реформам, которые стояли на очереди, чем характер его предместника «сатрапа» и «проконсула» Берга. Некоторым начинаниям